– Ты бы лучше покинул Тирлинг, - отметила Анна.
– Теперь тебе здесь небезопасно находиться.

– Что ты имеешь в виду?

– Булава стал капитаном Стражи Королевы, а ты пытался её убить. На твоём месте я бы уехала из страны.

«Это всё временно».

Почему, кроме него, никто этого не понимал? Девчонка уже настроила против себя Торна и Мортмин. Даже при всей своей ненависти к управлению государством он читал Мортский договор. Пункт о невыполнении обязательств подразумевает срок семь дней. Если за это время груз не прибудет в Демин… это нельзя было даже представить себе. Никто не видел Красную Королеву в гневе, однако в её молчании можно было почувствовать конец света. Внезапно в голове Томаса возникла картина, жуткая в своём правдоподобии: Крепость, кружащие вокруг её многочисленных башен мортские ястребы, бросающиеся вниз в поисках жертвы, ведущие постоянную охоту.

– К концу месяца её голова будет висеть на стенах Демина.

Анна пожала плечами.

– Как скажешь.

Она пересекла комнату, вытащила ещё одну кучу платьев из комода и подняла щётку для волос с пола. Обыденность этих действий совсем лишила Томаса надежды. Он понял, что означали эти выдвинутые ящики комодов: они все бросили его и забрали одежду!

Возможно, Анна была права. Предположим, он мог отправиться в Мортмин и умолять Красную Королеву о милосердии. Но уже давно она ясно дала понять Томасу, что он ей надоел, поэтому она могла с лёгкостью предать его в руки палача. Кроме того, как он сможет покинуть Крепость и проделать столь долгий путь? Снаружи орудовал Ловкач, который, казалось, знал и предвидел абсолютно всё. Каменный бастион вряд ли защитил бы его от этого человека, который мог проникать в Крепость подобно призраку, но всё же это было лучше, чем ничего, лучше, чем быть как на ладони. Если Томас решит пересечь мортскую границу, Ловкач пронюхает об этом. Регент знал это так же хорошо, как то, что его зовут Томас. И неважно, сколько стражников он возьмёт с собой. В любом случае, открыв ночью глаза, он увидит над собой это лицо, эту жуткую маску.

Если у него вообще остались стражники. Больше половины его людей были убиты во время покушения на девчонку. Ещё никто не пришёл арестовать Томаса, что можно было считать невероятной удачей: наверное, они думают, что это был заговор его стражи. Но теперь, вспоминая полное отсутствие интереса в голосе Корина, он понял, что всё было не так. Вероятно, они знали, но им было на него наплевать.

Резко защёлкнув сундук, Анна пошла посмотреться в зеркало. Без своих драгоценностей она казалась Томасу в некотором роде голой, но при этом она выглядела вполне довольной. Заправив непослушный локон за ухо, женщина улыбнулась, взяла сундук в охапку и повернулась к нему. Её глаза словно прожигали его насквозь, и Томас удивился, почему он раньше не замечал их, этих горячих сверкающих голубых глаз.

– Я никогда не бил тебя, - напомнил он ей.
– Ни разу.

Анна ответила ему дружеской усмешкой, которая не смогла скрыть нечто неприятное, притаившееся в уголках её рта.

– Одежда, драгоценности, еда и золото, и ты считаешь, что заплатил, Томас. Ты совсем ничего не понимаешь. Но думаю, что поймёшь.

Д

оев последний кусок курицы, отец Тайлер дрожащей рукой опустил вилку на стол. Он был напуган. Вызов на коронацию застал его как раз в то время, когда он принялся за свою полуденную трапезу, состоявшую из безвкусного переваренного кусочка птичьего мяса. Тайлер и так никогда не был особо привередлив в еде, но в последние два дня он ел чисто механически, и пища на вкус была как земля.

Сначала он был воодушевлён тем, что сыграл небольшую роль в одном из великих событий своего времени. В жизни Тайлера вообще было мало великих событий. Он вырос в семье фермера в полях Альмонта и был одним из семи детей. В возрасте восьми лет отец отдал его местному священнику вместо десятины. Тайлер никогда не противился решению отца, даже впоследствии; он рос в многодетной семье, отчего постоянно приходилось голодать.

Приходской священник, отец Алан, был хорошим человеком, но нуждался в помощнике: он страдал тяжелой формой подагры. Он научил Тайлера читать и подарил ему его первую Библию. К тринадцати годам Тайлер помогал отцу Алану писать проповеди. Прихожан было немного - возможно, тридцать семей, но Отец не был способен посещать всех. Когда состояние отца Алана ухудшилось, Тайлер стал посещать семьи и выслушивать их проблемы вместо него. Когда те, кто был слишком стар или болен, чтобы добраться до церкви, хотели исповедаться, Тайлер исповедовал их, хотя он ещё и не был посвящён в духовный сан. Он предполагал, что технически совершал грех, однако не думал, что Бог будет против, особенно если это касалось тех, кто находился при смерти.

Когда отца Алана отправили на повышение в Новый Лондон, он взял с собой Тайлера, который закончил своё обучение в Арвате и прошёл рукоположение в семнадцать лет. У него мог бы быть свой собственный приход, но его настоятели уже поняли, что он плохо подходил для проведения общественных богослужений. Тайлеру больше нравилось заниматься исследованиями и работать с бумагами и чернилами, нежели с людьми, поэтому его назначили одним из тридцати счетоводов Арвата, которые вели записи о десятинах и податях, поступавших от окрестных приходов. Это была лёгкая работа: в кои-то веки раз какой-нибудь кардинал попытается улучшить своё благосостояние, утаивая приходские доходы, и тогда около месяца будет некоторая суматоха. Но, в основном, счетоводство шло спокойно и размеренно, оставляя много свободного времени на чтение и размышления.

Тайлер посмотрел на свои книги, расставленные на десяти полках из хорошего тирлингского дуба, которые стоили ему большую часть годового жалованья. Первые пять книг досталась ему от прихожанки, которая завещала их церкви вместе с небольшой суммой денег. Кардинал Карлайл забрал деньги, и они бесследно исчезли, но он не нашёл никакого применения книгам, поэтому бросил их на стол молодого отца Тайлера, сказав:

– Ты ее священник. Разберись с ними.

Тайлеру было двадцать три года. Он перечитывал Библию много раз, но светские книги были для него в новинку, поэтому когда он открыл одну из них и начал её читать, сначала лениво, а затем быстро листая одну страницу за другой, его посетило чувство изумления и удачи, подобное тому, какое испытывает человек, нашедший на дороге деньги. В тот день в Тайлере проснулась тяга к знаниям, хотя он не подозревал о ней в течение многих лет.

Откладывать неизбежное он больше не мог. Тайлер покинул свой небольшую комнатку и спустился вниз по коридору. В течение семи или восьми лет он страдал от артрита в левом бедре, но его медленная походка была скорее следствием лени, нежели боли. Тайлер был хорошим бухгалтером, и жизнь его в Арвате шла спокойным, неумолимым ходом... пока все не изменилось четыре дня назад.

Он провел коронацию почти на грани смертельного страха, удивляясь извращенной иронии судьбы, приведшей Булаву к его двери. Тайлер был набожным священником, аскетом, верующим в великую силу Бога, который вёл человечество во время Переселения. Но он не умел выступать перед толпой. Он перестал проповедовать десятилетия назад, и каждый год погружался всё больше в мир книг, в прошлое. Для коронации Святой Отец выбрал бы его в последнюю очередь, но Булава постучал именно в его дверь, и Тайлер согласился.