— Ну, конечно! — вскричала Бидди съ радостнымъ лицомъ: Разв вы не видите? Это онъ!

Орликъ, безъ сомннія. Она забыла его имя и могла только обозначить его молоткомъ. Мы сказали ему, зачмъ зовемъ его въ кухню, и онъ медленно положилъ молотъ, обтеръ лобъ сначала рукавомъ, затмъ фартукомъ и, неуклюже шагая, согнувъ по обыкновенію колни, вошелъ въ комнату.

Сознаюсь, что я ждалъ, что сестра обличитъ его, какъ злодя, и былъ разочарованъ, такъ какъ поведеніе ея было, напротивъ, совершенно дружелюбное. Она выказала величайшее желаніе быть съ нимъ въ хорошихъ отношеніяхъ, очевидно, была очень довольна, что его наконецъ привели и показывала знаками, что желаетъ, чтобы его чмъ-нибудь угостили. Посл этого рдкій день проходилъ, чтобы она не рисовала молотка на грифельной доск и чтобы Орликъ, неуклюже переставляя ноги, не входилъ къ намъ и не стоялъ передъ ней нахмурясь, точно такъ же мало понимая, чего отъ него хотятъ, какъ и я.

Итакъ я втянулся въ свое изученье кузнечнаго ремесла, и однообразіе занятій нарушилось только наступленіемъ дня моего рожденія и вторичнымъ визитомъ къ миссъ Гавишамъ.

Я нашелъ миссъ Сару Покетъ при исполненіи обязанностей привратницы; я нашелъ миссъ Гавишамъ совсмъ такою же, какою ее оставилъ, и она говорила то же самое про Эстеллу и въ тхъ же самыхъ выраженіяхъ.

Свиданіе длилось нсколько минутъ, и, когда я уходилъ, она дала мн гинею и велла опять приходить въ слдующій день рожденія. Замчу уже тутъ кстати, что посщеніе миссъ Гавишамъ сдлалось для меня ежегоднымъ обычаемъ. Я пытался было отказаться отъ гинеи въ первый разъ, но это привело только къ тому, что она очень сердито спросила, не хочу ли я получить больше.

Посл того, конечно, я пересталъ отказываться.

Время шло, и я продолжалъ въ душ ненавидть свое ремесло и стыдиться своего дома. Мало-по-малу однако я замтилъ перемну въ Бидди. Она не была красавица, — она была простая двушка и не могла быть похожа на Эстеллу, — но она была миловидна, здорова и кротка. Она вела прекрасно все хозяйство въ нашемъ дом и была очень опрятна, всегда хорошо причесана и чисто одта. Я ршилъ сдлать Бидди повренной своей тайны.

— Бидди, сказалъ я ей однажды въ воскресенье, гуляя съ нею вдоль рки и взявъ съ нее слово хранить мою тайну, — я хочу быть джентельменомъ.

— О! я бы этого вовсе не хотла, на вашемъ мст! — отвчала она. — Я не думаю, что это для васъ подходящее дло.

— Бидди, — произнесъ я не безъ строгости, — у меня есть особыя причины желать быть джентльменомъ.

— Вамъ лучше знать, Пипъ; но разв вамъ не кажется, что вы и такъ счастливы.

— Бидди, — вскричалъ я нетерпливо, — я вовсе не счастливъ. Мн не по душ ни моя жизнь, ни мое ремесло. Я не любилъ его съ тхъ самыхъ поръ, какъ поступилъ въ ученье. Не говорите глупостей.

— Разв я сказала какую-нибудь глупость? — спросила Бидди, спокойно приподнимая брови. — Мн очень жаль; я вовсе этого не хотла. Я только хотла, чтобы вы были счастливы и довольны.

— Ну, такъ помните разъ навсегда, что я не могу быть ни счастливъ, ни доволенъ и всегда буду несчастливъ, — слышите, Бидди, — если совершенно не измню образа жизни.

— Очень жаль! — сказала Бидди, качая головой съ искреннимъ огорченіемъ.

— Если бы я могъ хоть вполовину такъ любятъ кузницу, какъ я любилъ ее, когда былъ маленькимъ, я знаю что это было бы гораздо лучше для меня, — продолжалъ я, обрывая траву вокругъ себя, съ такимъ чувствомъ, съ какимъ я когда-то рвалъ на себ волосы и бился головой объ стну пивоварни. — И вамъ, и мн, и Джо — всмъ жилось бы лучше: Джо и я стали бы товарищами посл окончанія моего ученія, и я могъ бы ухаживать за вами; мы могли бы сидть на этомъ самомъ мст, въ какое-нибудь воскресенье и любить другъ друга. Вдь вы сочли бы меня достойнымъ своей любви, не правда ли, Бидди?

Бидди вздохнула, глядя на плывущіе мимо корабли, и отвтила:

— Да; я не очень требовательна.

Эти слова были не особенно лестны, но я зналъ, что у ней не было желанія меня обидть.

— Вмсто того, поглядите, что вышло. Я несчастенъ, недоволенъ своей долей и… ну, кому какое дло, что я грубъ и необразованъ, если бы мн только этого никто не говорилъ!

Бидди вдругъ повернулась ко мн и поглядла на меня гораздо внимательне, чмъ прежде смотрла на корабли.

— Говорить такъ было и несправедливо, и невжливо, — замтила она, снова устремляя взоры на корабли:- кто сказалъ это?

Я смутился, потому что проговорился. Но дло было сдлано, и я отвчалъ:

— Красивая, молодая лэди у миссъ Гавишамъ; она красиве всхъ въ мір, и она мн ужасно нравится, и ради нея я хочу быть джентльменомъ.

Посл такого безумнаго признанія я сталъ бросать въ рку сорванную траву, которую держалъ въ рукахъ, съ такимъ видомъ, какъ будто бы самъ готовился броситься вслдъ за ней.

— Вы хотите быть джентльменомъ, чтобы досадить или чтобы угодить ей? — спросила Бидди, помолчавъ.

— Не знаю, — отвчалъ я угрюмо.

— Мн кажется, — хотя вамъ, конечно, лучше знать, что если вы хотите досадить ей, то было бы лучше и достойне не обращать на ея слова никакого вниманія. А если вы хотите ей угодить, то мн кажется, — хотя вамъ лучше знать, — что она этого не стоитъ.

Она сказала то самое, что я много, много разъ думалъ про себя. Она сказала то самое, что было совершенно очевидно для меня и въ настоящую минуту. Но какъ могъ я, бдный, ослпленный деревенскій парень, избжать своей судьбы, которая такъ жестока, что часто губитъ лучшихъ и мудрйшихъ изъ людей?