— Значит, ты все-таки побаиваешься фрицев?

— Боюсь ли я фрицев? Нет, не боюсь. Они сами боятся, — ответил Землянко и после некоторого раздумья добавил: — Немца не боюсь, а вот пули остерегаюсь. Пуля, она ведь неразумная — может мимо и не пролететь…

Став командиром отделения, а затем взвода, Антон Петрович быстро завоевал уважение и доверие разведчиков. В обращении с подчиненными он был строг, но сдержан, тактичен, всегда готов прийти на помощь товарищу. Данного слова держался крепко. Дисциплинированный и исполнительный командир.

Я учитывал эти качества Землянко и поручал ему выполнение наиболее важных заданий. Поэтому-то меня и тревожила задержка взвода.

— Нет причин для беспокойства, — сказал Маркиданов. — Антон Петрович не из тех, кого можно легко провести. Он сам любого вокруг пальца обведет. Путь не близок, вот и задержались…

Слова Маркиданова оказались пророческими. Не успел он закончить, как в прихожей послышался топот, распахнулась дверь и в комнату гурьбой ввалились разведчики.

— А, вот вы где?! Греетесь, черти. Бока пролеживаете. А ну, потеснитесь! — с порога прогремел голос Петра Бугримовича.

— Пратцы, дайте воты напиться, а то так шрать хочется, что и переночевать некте, — выпалил эстонец Эдуард Гиллы.

— Зяблицкий, что ты разлегся, как барон? Корми… Проголодались, что волки, — набросился на старшину Бугримович.

— Опоздали, да еще с претензиями, — огрызнулся старшина, но тут же послал Селезнева в хозяйственное отделение за обедом. Напомнил: — Подогрейте там…

Вошел командир отделения Яашка Иванов, увидел меня и доложил о возвращении.

— Где Землянко? спросил я.

— Прямым сообщением в штаб подался.

— Что нового?

— Новостей куча… Появилась дивизия «Галичина» и кое-что похлеще, — ответил Иванов.

Я не стал расспрашивать подробности и поспешил в штаб дивизии.

Двое суток пробыли мы в Руде Ружанецкой. Уже прошло четыре дня после объявления приказа о переформировании соединения. В подразделениях проведены митинги. На открытых партийных и комсомольских собраниях обсудили задачи в связи с переходом на новые штаты. Везде кипела работа. Только я по-прежнему на что-то надеялся и не помышлял о переходе в полк.

Хотя новое назначение и было повышением в должности, однако не скажу, чтобы оно меня обрадовало. Даже наоборот. Сразу же после военного училища я попал в разведку. Войну начал командиром разведывательного взвода, был помощником начальника штаба полка по разведке. Окончил разведывательные курсы при штабе фронта. В тыл врага был направлен для ведения разведки… Привык к партизанским разведчикам.

Кроме того, я почти не был знаком со штабной работой и недолюбливал ее. Почему-то среди молодых офицеров укоренилось мнение, что штабная работа — удел стариков. Я в этом отношении не был исключением. Поэтому всячески противился назначению на должность начальника штаба, а когда это назначение состоялось, затягивал его выполнение.

Дело чуть не дошло до размолвки с Давидом Бакрадзе.

— Вано, зачем не хочешь со мной работать? — допытывался Бакрадзе и никаких доводов с моей стороны не брал в расчет. Принимал все как личную обиду.

Я дважды имел неприятную беседу с командиром дивизии и все же надеялся остаться в разведроте. Но эти надежды рухнули в один миг.

Когда я вошел в штаб, Вершигора не дал мне и рта открыть, спросил:

— Ну как, долго волынку будем тянуть? Давиду одному трудно.

— Поймите, Петр Петрович, не в моем характере с бумагами возиться. Моя стихия — разведка.

— Эх, молодо-зелено, — покачал головой Вершигора. — Что же, ты намерен всю войну ротой командовать?

— Во всяком случае до соединения с частями Советской Армии.

— А дальше что?

Я промолчал.

— Видимо, ничему ты не научился ни в штабе полка, когда был помощником по разведке, ни в разведотделе штаба фронта, — с сожалением сказал комдив. — Садись, буду тебя уму-разуму учить.

Выждав некоторое время, как бы собираясь с мыслями, Вершигора спросил:

— Тебе знаком термин: разведка — глаза и уши армии?

— Еще бы!

— Так эти глаза и уши действуют сообразно тому, куда их направит мозг. А мозгом армии является штаб, — терпеливо втолковывал мне Петр Петрович. — Не будем далеко ходить за примером. Возьмем тебя. Чьи задания выполняешь?

— Командира и штаба, — ответил я.

— Штаб — орган управления. Но чтобы отвечать своему назначению, в нем должны работать грамотные, мыслящие офицеры, — Вершигора сделал ударение на слово «мыслящие». Помолчал, давая мне время осознать важность сказанного, затем привычно зашагал по комнате и продолжал: — В штаб стекаются все данные о противнике, о своих войсках, о местности, о населении… Добыть эти сведения — это весьма важно. Но надо еще умело ими воспользоваться, — он вдруг остановился и неожиданно спросил: — Кстати, ты в шахматы играешь?