— Немного, — ответил я, не догадываясь к чему он клонит.

— Как немного? Но хоть на один ход видишь вперед?

— Во всяком случае, пытаюсь заглянуть…

— Ага, все-таки пытаешься проникнуть в замысел «противника»? Тем более это качество необходимо штабнику. Начальник штаба должен быть гроссмейстером своего дела. Он обязан видеть на много ходов вперед. Сделать это возможно лишь после всестороннего, глубокого изучения и обобщения всех поступающих данных. Но мало изучить материал. Главное — сделать правильные выводы, разгадать замысел неприятеля. А затем уже предпринять ответные шаги, чтобы сорвать тщательно разработанные планы врага. Этим-то и занимается штаб. Уразумел?

— Чего здесь не уразуметь.

— А говоришь, с бумагами возиться? За этими бумагами — человеческие жизни… Начальник штаба — первый заместитель командира, его советчик. Вместе они вырабатывают решения…

— Каждый командир принимает решение, — вставил я.

— Но масштабы? Масштабы разные. Соответственно и тяжесть ответственности неравнозначна. Принятие решения — самый ответственный момент. Представь, что у тебя два-три таких варианта, на первый взгляд, равнозначные. Каждый из них продуман, аргументирован, со своими плюсами и минусами. Твоя задача — выбрать один, самый приемлемый, наиболее полно отвечающий обстановке, осуществление которого приведет к победе. Допустишь ошибку — напрасные потери. Вот здесь-то на помощь командиру приходит начштаба. И лишь после того, как будут взвешены все «за» и «против», принимается решение. И всякий раз, отдавая приказ, не следует забывать, что выполнять его будут люди, за жизнь которых ты в ответе… Не забыл наш разговор об ответственности командира перед своей совестью за жизнь подчиненных?

— Помню.

— Так, может, ты боишься ответственности? — поддел меня Вершигора.

— А разве командовать разведкой можно безответственно? — обиделся я.

— Я этого не сказал. Хотел только напомнить, что отвечать за полк и за роту не одно и то же, — сделав паузу, Петр Петрович продолжал: — Когда-то и я, как ты сейчас, свысока посматривал на штабников. Потом понял: нельзя стать настоящим командиром, не изучив основ штабного дела. При подготовке к вылету в тыл врага много присматривался к работе офицеров разведотдела фронта. Кое-что перенял. Однако настоящую школу прошел здесь — у Ковпака, Руднева, Базымы… У них я научился оценивать обстановку, делать выводы, отбирать главное среди массы информации. И сейчас, чтобы не дать промашки, я всякий раз ставлю на свое место Ковпака и Руднева: как бы они в данный момент поступили, какое бы решение приняли? В этом деле шаблона нет и не может быть, Бои, как и люди, не похожи один на другой. Ты думаешь и планируешь так, а противник мыслит иначе… Некоторые считают: «Командиру что? Начертил на карте стрелу, указал, куда идти, и все». Нет, шалишь! Прежде чем указать путь, надо помозговать. И должен откровенно признаться — одному командиру без помощи штаба редко когда удается принять правильное решение… Да, в лету канули времена, когда было достаточно подать команду: «Шашки к бою! В атаку марш-марш!»— и вести за собой конную лаву. Без штаба не обойтись.

— Прежде чем командовать «шашки к бою», тоже надо знать обстановку, — сказал я, уязвленный таким пренебрежительным отношением к кавалерии.

— Тем более нам не обойтись без этого… Бери пример со своего друга Васи Войцеховича.

— Василий Александрович рожден для штабной работы, — сказал я.

— Вот и присматривайся, учись у него. Кстати, это его идея — назначить тебя начальником штаба…

В заключение Вершигора сказал:

— Я мог бы тебе приказать, но не хочу этого делать. Важно, чтобы ты сам понял — место твое в полку. Там ты нужнее. Решай, время не ждет.

После этого задушевного разговора я понял — тянуть и надеяться на что-то нет смысла. Все пути отрезаны. Придется уходить в полк.

Одно лишь утешало — роту принимал замечательный разведчик, боевой и опытный командир — капитан Клейн Роберт Александрович.

Роберт Александрович Клейн — немец из Поволжья, сухощавый, белобрысый, с зачесанным на правую сторону чубом. Прямой острый нос, маленькие плотно сжатые губы и твердый взгляд серых колючих глаз.

Помню, в свое время появление Роберта Клейна в роте вызвало недоумение у разведчиков.

— Немец в разведке! — удивлялся Юра Корольков.

— Он же наш, советский немец, — доказывал комсорг роты Павлик Лучинский.

— Но все-таки немец, — упорствовал Юра.

— Что, ты забыл, в нашем десантном отряде в Ельце был немец Вальтер? — сказал Вася Демин. — Всем отрядом не могли взять пленного, а он один пошел, подкрался к фашистским траншеям, подслушал пароль и приволок сразу двух «языков».

— Но его же с нами не пустили в тыл! — парировал Юра.

— И плохо сделали. В тылу без переводчика как без рук, — ответил Демин.

— Говорят, в отряде полковника Медведева среди разведчиков есть один немец — чудеса творит, — сказал Лучинский.

— Это тот, который на машине разъезжает? — спросил Журов.

— Он самый.

— И совсем он не немец, а русский. Я его видел, когда сопровождал Ковпака и Руднева весной прошлого года при поездке к Медведеву, — вступил в разговор Гапоненко.

— Нам бы такого в отряд, — сказал Юра, — а то немца прислали…

Однако разведчики скоро изменили свое мнение о новом политруке. Как-то в роту приехал начальник штаба Войцехович. Он был в приподнятом настроении и загадочно улыбался.

— Собирай, Иван Иванович, разведчиков. Дело есть.

— Новую сводку получили? — спросил я.

Мы привыкли к хорошим сводкам. Каждый день 6 фронта приходили радостные вести. На этот раз «сводка» была особенная.

— Только что получены радиограммы от товарища Строкача, — сказал Войцехович. — В одной из них сообщается, что Указом Президиума Верховного Совета СССР вашему политруку капитану Клейну Роберту Александровичу присвоено звание Героя Советского Союза. Во второй генерал Строкач шлет свои поздравления. Вот послушайте…