Шрифт:
Я кивнул.
– Хорошо, закрой глаза.
Закрыл. Ожидание продлилось с минуту.
– Готов? – уточнила она.
Эхо разнесло слова по всему маяку. Я открыл глаза. Луиза стояла, опираясь на перила винтовой лестницы где-то на середине пути до вершины маяка!
– Ты что там делаешь? – воскликнул я.
– Просто закрой глаза и слушай, тогда узнаешь!
Снова закрыл глаза и услышал…И хоть тебя я не увижу никогда,Ты никогда мне руку не пожмешь.Слова привета через мили и года,Тебе я шлю. Я знаю – ты поймешь.VI
ЛУИЗА И МАЛЬЧИКИ ДАВНО СПЯТ. Я засиделся в маяке, уставившись на клавиши печатной машинки, проведя так чуть ли не весь день, поскольку произошли события, оказавшиеся настолько болезненными и неприятными, что о них тяжко вспоминать, а уж доверить бумаге и того тяжелее. Однако должен. Время несется неумолимо.
Наш почтовый ящик находился внизу холма, но однажды утром в конце февраля мистер Слэттери подъехал на своем почтовом фургончике по заснеженной дороге прямо к дому и вручил мне объемистую желто-коричневую бандероль. Затем с сожалением поведал, что с меня причитается четыре доллара и шестьдесят четыре пенса за доставку.
Уплатив указанную сумму, я отнес сверток на кухню и вскрыл упаковку. Луиза молча наблюдала. Ответ издателей был краток. Они чрезвычайно благодарны за возможность ознакомиться с моей книгой, но выражают сожаление по поводу того, что она не соответствует их текущим планам по книгоизданию.
Как правило, время врачует самые грустные воспоминания, но я до сих пор отчетливо помню, как страшно скрутило живот от внезапного понимания того, что «Ключ к лучшей жизни» отвергнут.
Луиза подсела ко мне за стол, проигнорировав письмо. Ее больше удручало плачевное состояние рукописи, которую она так старательно подготовила.
– Марк, ты только взгляни на страницы. Почти все помяты или согнуты.
– Думаю, это произошло по нашей вине, милая. Нам следовало вложить плотный конверт с обратным адресом и оплаченной доставкой, тогда все вернулось бы в целости и сохранности. Возможно, стоит поблагодарить их – отослали ведь рукопись назад.
– Не беда. Напечатаю ее снова. У нас есть две печатные копии, но я где-то читала, что редакторы предпочитают читать оригинал. И нечего смотреть букой. Просто это испытание Господне. Подумаешь, отказали разок, не о чем беспокоиться. Ты разве не знаешь, что «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» [11] была отвергнута двадцать раз, прежде чем ее издали.
11
«Чайка по имени Джонатан Ливингстон» – повесть-притча, написанная Ричардом Бахом. Рассказывает о чайке, учившейся жизни и искусству полета. Также может считаться проповедью о самосовершенствовании и самопожертвовании.
Дней через пять я отнес только что набранный экземпляр книги на почту и отправил в следующее издательство из составленного нами списка. На этот раз предусмотрительно вложил плотный конверт с обратным адресом и тем же вечером после ужина объявил, что устроился на новую работу и приступаю к ней завтра, рано утром.
– Где, пап? – одновременно выпалили Тодд и Гленн.
– На лесопилке.
– И что там станешь делать?
– Буду работать в бригаде, подавать большие сосновые бревна к пилам, которые их распиливают на нестроганые доски.
– Нет, не будешь, Марк! – воскликнула Луиза, сильно побледнев.
– Нет, буду. Я подал туда заявление задолго до Рождества, а когда заехал к ним сегодня после того, как съездил на почту, они меня приняли. Почти год после окончания средней школы я занимался чем-то подобным на заводе в Бангоре. За меня не беспокойся.
– Но ведь то было больше двадцати лет назад! Ты не в той форме, чтобы выполнять тяжелую физическую работу. И потом, разве это не опасно?
– Несколько недель тяжеленько придется, но ничего, выдюжу. И вовсе это не опасно… всем нужно лишь соблюдать технику безопасности. Уже много лет у них не было ни единого несчастного случая.
– Марк…
– Луиза, по крайней мере заработаю на пропитание, да и для меня сплошная польза. Целый день на свежем воздухе, а когда пристроим книгу, уволюсь. Лады?
Я был готов уволиться уже через пару часов. Таскать огромные бревна длиной футов под двенадцать и диаметром, превосходящим два, было сущей пыткой. Мышцы не болели, они прямо таки полыхали, в то время как ноги коченели от холода. В марте в Джеффри было довольно прохладно, особенно в семь утра, когда начинался рабочий день. Зато раннее начало означало, что в три тридцать или около того я уже возвращался домой, благодаря чему удавалось провести время с мальчиками. Правда, обычно, вернувшись из школы, они обнаруживали меня спящим на диване в гостиной, пока Луиза не расталкивала к ужину.
В конце апреля снова вернулся «Ключ к лучшей жизни», а еще пришло весьма неутешительное письмо из банка. В нем говорилось, что теперь у нас месячная задолженность по погашению ипотечного кредита. После долгого и болезненного обсуждения с участием двух рыдающих мальчишек мы поместили объявление в еженедельной газете и вскоре распрощались с любимым джипом, нашим ковром-самолетом, который много раз увозил нас к удивительным местам. Часть вырученных денег была потрачена на покупку старого пикапа марки «Chevrolet».