Роулинг Джоан Кэтлин
Шрифт:
– Ну что опять?
– раздраженно спросил он Алисию, ближайшую к нему.
– Кэти, - кратко ответила она.
Гарри повернулся и увидел, что Анджелина, Фред и Джордж мчатся к Кэти. Вместе с Алисией он устремился туда же. Ясно было, что Анджелина вовремя остановила игру: Кэти, белая как мел, обливалась кровью.
– Ее надо в больницу, - сказала Анджелина.
– Мы ее доставим, - сказал Фред.
– Она… это… по ошибке проглотила Кровяной Волдырняк.
– Продолжать без загонщиков и одного охотника нет смысла, - мрачно сказала Анджелина, когда Фред и Джордж, поддерживая Кэти с двух сторон, полетели к замку.
– Всё, переодеваемся.
Слизеринцы проводили их до раздевалки глумливыми выкриками.
Получасом позже Гарри и Рон вошли через портретную дверь в общую гостиную Гриффиндора.
– Как прошла тренировка?
– холодно спросила Гермиона.
– Тренировка?
– начал Гарри.
– Совсем паршиво, - глухим голосом закончил Рон, опустившись рядом с ней в кресло.
Гермиона посмотрела на него и немного оттаяла.
– Первый блин комом, - утешила она Рона.
– Надо втянуться…
– Кто сказал, что из-за меня паршиво?
– огрызнулся Рон.
– Никто, - растерянно сказала она.
– Я думала…
– Ты думала, я ни на что не годен?
– Да нет же! Ты сказал: «паршиво» - ну я и…
– Я намерен заняться уроками, - сердито объявил Рон и затопал к лестнице в спальню.
– Он паршиво играл?
– Нет, - ответил Гарри, как и положено другу. Гермиона подняла брови:
– Ну, наверное, он мог и лучше сыграть, но ты правильно сказала: все-таки первая тренировка…
В тот вечер и Рон, и Гарри не сильно продвинулись с уроками. Гарри понимал, что Рон огорчен своей плохой игрой, да и у самого него до сих пор гремело в ушах: «Гриффиндор - сапожники!»
Все воскресенье они просидели в гостиной, зарывшись в книги, между тем как комната то наполнялась народом, то пустела. День опять был погожий, и большинство однокашников-гриффиндорцев проводили его на воздухе, последний раз в году наслаждаясь ярким солнцем. К вечеру Гарри почувствовал себя так, как будто его мозгом колотили изнутри по черепной коробке.
– Знаешь, наверное, надо поплотнее засесть за уроки на неделе, - сказал он Рону, когда они наконец отложили длинную работу о заклинании Инаниматус Коньюрус для МакГонагалл и уныло взялись за такое же длинное сочинение о спутниках Юпитера для профессора Синистры.
– Да, - согласился Рон, бросив пятый испорченный обрывок пергамента в камин, и потер покрасневшие глаза.
– Может, попросим Гермиону показать, что она сделала?
Гарри посмотрел в ее сторону: она сидела с Живоглотом на коленях, весело болтала с Джинни, и в руках у нее мелькали спицы - вязался очередной бесформенный носок для домового эльфа.
Нет, твердо сказал он, - ты же знаешь, она не покажет
И они продолжали работать, пока не потемнело за окнами. Гостиная потихоньку пустела. В половине двенадцатого к ним, зевая, подошла Гермиона.
– Заканчиваете?
– Нет, - лаконично ответил Рон.
– Самый большой спутник Юпитера - Ганимед, а не Каллисто, - она показала пальцем на строчку в сочинении Рона, - а вулканы - на Ио.
– Благодарю, - буркнул Рон, зачеркивая ошибку.
– Извини, я просто…
– Ну да, приходишь только критиковать…
– Рон…
– Некогда мне слушать нотации, ясно? У меня тут работы по горло.
– Ой, посмотри!
Гермиона показала на ближнее окно. Снаружи на подоконнике стояла красивая сипуха и смотрела на Рона.
– Не Гермес ли это?
– изумилась Гермиона.
– Ух ты, он!
– тихо сказал Рон и вскочил, бросив перо.
– С чего это Перси мне пишет?
Он открыл окно, Гермес влетел в гостиную, опустился на сочинение Рона и протянул лапу с привязанным письмом. Рон снял письмо, и птица тотчас улетела, оставив чернильные следы на рисунке Ио.
Рон прочел надпись на свитке: «Рональду Уизли, Гриффиндор-Хаус, Хогвартс» - и сел в кресло.
– Почерк Перси.
– Он поднял глаза на Гарри и Гермиону.
– Ну, что?
– Открывай!
– нетерпеливо сказала Гермиона, и Гарри кивнул.
Рон развернул свиток и начал читать. Чем дальше скользили его глаза по свитку, тем сильнее он хмурился. И когда закончил, на лице его было написано отвращение. Он бросил письмо Гарри и Гермионе, и они, наклонившись друг к другу, прочли его вместе.
Дорогой Рон!
Я только что услышал (не от кого иного, как от самого министра магии, который узнал это от твоей новой преподавательницы, профессора Амбридж), что ты стал старостой Хогвартса.
Я был приятно удивлен этой новостью и раньше всего хочу тебя поздравить. Должен признаться, я всегда опасался, что ты пойдешь, если можно так выразиться, «дорожкой Фреда и Джорджа», а не по моим стопам, поэтому можешь вообразить, с каким чувством я воспринял известие о том, что ты перестал пренебрегать требованиями руководства и взял на себя реальную ответственность.
Но хочу не только поздравить тебя, Рон, я хочу дать тебе некоторые советы - почему и посылаю это письмо ночью, а не, как обычно, утренней почтой. Надеюсь, ты прочтешь его вдали от любопытных глаз и избежишь неудобных вопросов.
Из того, что говорил мне министр, сообщая о твоем назначении, я заключил, что ты по-прежнему часто общаешься с Гарри Поттером. Должен сказать тебе, Рон: ничто не угрожает тебе потерей значка больше, чем продолжающееся братание с этим учеником. Не сомневаюсь, мои слова тебя удивят, и ты, безусловно, возразишь, что Поттер всегда был любимцем Дамблдора, - но должен сказать тебе, что Дамблдор, вероятно, недолго будет оставаться во главе Хогвартса, и влиятельные люди совсем иначе - и, наверное, правильнее - оценивают поведение Поттера. Распространяться не буду, но если ты просмотришь завтрашний «Ежедневный пророк», то получишь хорошее представление о том, куда дует ветер… и, быть может, наткнешься на имя твоего покорного слуги!
Серьезно, Рон, нельзя, чтобы считали, будто вы с Поттером одного поля ягода. Это может очень повредить тебе в будущем - я имею в виду и карьеру после школы. Как тебе должно быть известно, поскольку в суд его провожал наш отец, этим летом у Поттера было дисциплинарное слушание перед Визенгамотом в полном составе, и прошло оно для него не лучшим образом. Его оправдали чисто формально, если хочешь знать мое мнение, и многие, с кем я говорил, по-прежнему убеждены в его виновности.
Возможно, ты боишься порвать отношения с Поттером - я знаю, что он бывает неуравновешен и даже буен, но, если ты обеспокоен этим или заметил еще что-то тревожащее в его поведении, настоятельно рекомендую тебе обратиться к Долорес Амбридж. Эта замечательная женщина, я знаю, будет только рада помочь тебе советом.
Перехожу ко второй части. Как я уже заметил выше, режиму Дамблдора в Хогвартсе, возможно, скоро придет конец. Ты должен быть предан не ему, а школе и Министерству. Я с огорчением услышал, что в своих попытках произвести в Хогвартсе необходимые изменения, которых горячо желает Министерство, профессор Амбридж встречает очень мало поддержки со стороны персонала (впрочем, с будущей недели ей станет легче - смотри опять-таки завтрашний номер «Ежедневного пророка»!). Скажу еще: ученик, выказавший готовность помочь профессору Амбридж сегодня, года через два получит очень хорошие шансы стать старостой школы!
Жалею, что редко виделся с тобой этим летом. Мне больно критиковать родителей, но боюсь, что не смогу жить под их кровом, пока они связаны с опасной публикой из окружения Дамблдора. (Если надумаешь писать матери, можешь сообщить ей, что некий Стерджис Подмор, близкий друг Дамблдора, недавно заключен в Азкабан за незаконное проникновение в Министерство. Может быть, это откроет ей глаза на подлинную сущность мелких преступников, с которыми они теперь якшаются.) Считаю большой удачей для себя, что избежал позорного общения с такими людьми - министр проявил ко мне величайшую снисходительность, - и надеюсь, Рон, что семейные узы не помешают и тебе понять всю ошибочность взглядов и поступков наших родителей. Я искренне надеюсь, что со временем они сами осознают, насколько они заблуждались, и, если настанет такой день, с готовностью приму их извинения.
Пожалуйста, обдумай хорошенько все, что я здесь написал, в особенности о Гарри Поттере, и еще раз поздравляю тебя с назначением старостой.
Твой брат Перси.