–  Стерджис Подмор?
– медленно проговорил Рон.
– Это у которого голова как будто покрыта соломой? Он тоже из Орд…

–  Тсс!
– испуганно озираясь, оборвала его Гермиона.

–  Шесть месяцев в Азкабане!
– прошептал потрясенный Гарри.
– Только за то, что хотел войти в какую-то дверь!

–  Не будь наивным, не в двери дело. С чего это он оказался в Министерстве магии в час ночи?
– прошептала Гермиона.

–  Думаешь, он что-то делал по заданию Ордена?
– шепотом спросил Рон.

–  Подождите, - вмешался Гарри.
– Ведь Стерджис должен был нас провожать, помните?

Оба уставились на него.

–  Ну да, он тоже должен был охранять нас по дороге на вокзал, помните? И Грюм досадовал, что он не явился, - значит, он не мог пойти туда по их заданию, так?

–  Ну, может, они не думали, что он попадется, - сказала Гермиона.

–  Его могли подставить!
– воскликнул Рон.
– Нет… слушайте!
– Под угрожающим взглядом Гермионы он заговорщицки понизил голос - Министерство подозревает, что он человек Дамблдора, и… не знаю… никуда он не хотел проникнуть - его заманили в Министерство. Просто придумали, как его схватить!

Наступило молчание. Гарри и Гермиона задумались. Гарри казалось, что версия эта притянута за уши. Гермиона же отнеслась к ней всерьез.

–  Знаете, нисколько не удивлюсь, если это в самом деле так.

Она задумчиво сложила свою половину газеты. Гарри положил вилку и нож, и тут она будто опомнилась.

–  Так, по-моему, надо заняться этой статьей для Стебль - о самоудобряющихся кустарниках, и, если быстро справимся, успеем до обеда поработать над заклинанием Инаниматус Коньюрус для МакГонагалл.

При мысли о куче домашних заданий, дожидающихся его наверху, Гарри ощутил легкий укол совести, но небо было ясное, восхитительно голубое, а он уже неделю не садился на свою «Молнию»…

–  Можно ведь и вечером, - сказал Рон, когда они с метлами на плечах спускались по лужайке к полю для квиддича, и грозные предостережения Гермионы о том, что они завалят все свои СОВ, еще звучали у них в ушах.
– И еще завтра целый день. Она чересчур заводится из-за работы - вот в чем ее беда… - Он помолчал, а потом с легким беспокойством добавил: - По-твоему, она всерьез сказала, что не даст списывать?

–  По-моему, да, - ответил Гарри.
– Но и потренироваться надо, если не хотим, чтобы нас выгнали из команды.

–  Правильно, - повеселев, сказал Рон.
– Времени у нас на все хватит.

Подходя к полю для квиддича, Гарри посмотрел направо, туда, где колыхались темные вершины Запретного леса. Никто не взлетел оттуда, небо было пустынно, если не считать нескольких сов вдалеке, круживших около башни совятника. Забот у него и так хватало, от летающей лошади никакого вреда ему нет; он перестал о ней думать.

В раздевалке они достали из шкафа мячи и принялись за дело - Рон охранял три высоких шеста, а Гарри играл за охотника и пытался забросить квоффл в кольца. У Рона, на взгляд Гарри, получалось неплохо - он отразил три четверти бросков и с каждым разом действовал все увереннее. Часа через два они вернулись в замок на обед, в ходе которого Гермиона ясно дала им понять, что считает их безответственными. После обеда пошли на общую тренировку. Вся команда, кроме Анджелины, была уже в раздевалке.

–  Порядок, Рон?
– спросил его Джордж и подмигнул.

–  Ага, - сказал Рон, хотя по дороге к полю он заметно присмирел.

–  Покажешь нам, где раки зимуют?
– сказал с ехидной улыбкой Фред, высунув всклокоченную голову из ворота спортивного костюма.

–  Заткнись, - с каменным лицом огрызнулся Рон, впервые надевавший форму. Костюм был Оливера Вуда и пришелся ему почти впору, хотя Оливер был шире в плечах.

Анджелина, уже переодетая, появилась из капитанской комнаты и сказала:

–  Внимание! Начинаем. Алисия и Фред, будьте добры, ящик с мячами. Да, тут будут наблюдать за нами кое-какие зрители - прошу не обращать на них внимания.

Произнесла она это безразличным тоном, но Гарри почему-то подумал, что ей известно, кто эти зрители. И в самом деле: когда они вышли из раздевалки на яркое солнце, их встретило улюлюканье и глумливые выкрики слизеринской команды и десятка болельщиков, сбившихся в кучку на пустой трибуне. Голоса их гулким эхом разносились по стадиону.