Еще я заказал кузнецу складной ножик с выбрасывающимся лезвием. Как-то в интернете я нашел копию старой книжки – справочного пособия для членов ленинского коммунистического союза молодежи, где были чертежи нескольких таких ножей. Мы ребята-ежики у нас в карманах ножики.

– Ты смотри, – сказал кузнец, – сделать-то я это сделаю, да только есть сомнения, что механизм этот работать будет.

– А ты закали пружинку, и она будет работать, – сказал я, – и перо так же закали, чтобы оно хорошо пружинило.

Кузнец ушел, а ко мне подбежала Дарья и, глядя в глаза, испуганно спросила:

– Так ты, правда, ведун? Расскажи, что меня ждет? Будет ли у меня муж, а у детей моих отец? И не ты ли тот, кто сужен мне?

Погладив ее по голове, я ничего не сказал. К чему это? Скажи женщине тайну, положишь на ее душу огромный камень, который будет давить ее, пока она этот камень не сбросит. А как сбросит она этот камень, рассказав о тайне своим товаркам, так и придет конец мне. А мне это нужно?

Вечером я еще поиграл с ребятами, готовил им селянку – омлет на основе молока и яиц без добавления муки.

А ночью ко мне на широкую лавку под мой полушубок пришла Дарья. Я раз за разом утолял ее голод и чувствовал, что он все больше и больше и нам нужно остановиться, чтобы не раствориться друг в друге.

– А Сашка все допытывается, не ты ли его тятька, – сказала мне в ухо Дарья, крепко обхватив меня за шею.

Солнце уже шло к полудню, как пришел Симеон. Пройдясь по горнице, он хлопнул в ладоши и сказал мне:

– Все. Собирайся. Пойдем к дьяку. Заинтересовал ты его своими сказками.

После этих слов отчего-то заревели дети и заплакала Дарья.

– Хватит реветь, – прикрикнул на них Симеон, – никуда он не денется, придет и гостинцев принесет.

Мы вышли на улицу и пошли пешком, благо до княжеских палат было не так далеко. Впереди нас шли два дружинника и сзади сопровождали двое.

Предки наши были совсем не дураками и знали, как политес соблюсти и безопасность обеспечить.

Резиденция посольского дьяка была в сторонке. Около крыльца ее стояло несколько кошевок, прохаживались люди в заморских кафтанах и сновали мужики с продовольствием.

– Никак дипломатический продовольственный распределитель? – спросил я.

– Да, пожалуй, так и есть, – согласился Симеон, – кормление послам выдаем, что указом князя определено, а остальное они сами покупают.

– Никто не отказывается? – поинтересовался я.

– За копейку удавятся, – засмеялся мой провожатый, – на людях нос воротят, а как до кормления доходит, так за каждый золотник дерутся.

В горнице дьяка было многолюдно. Везде разбросаны свитки. В стороне за отдельным столом сидят писцы. Кто-то приходит. Кто-то уходит.

Увидев нас, дьяк махнул рукой и все стихло.

– Идите все и покушайте, – сказал он и указал нам пальцем на дверь в дальнем конце присутствия.

Мы прошли туда. Вскоре пришел дьяк, и слуга внес поднос с похлебкой, вернее, с мясным супом, который оказался очень вкусным. Еще была картошка со сметаной, томленая в русской печи. Как-нибудь потом я вам расскажу рецепт ее приготовления в условиях городской квартиры. Попробуете – пальчики оближете.

– Ну, рассказывай, что с нашим князем приключится, – миролюбиво предложил дьяк, – а мы тебя послушаем, да и решим, что с тобой делать.

– А что я могу сказать нового, – сказал я, – сами знаете, что междоусобица привела к монголо-татарскому игу. Да и сейчас ханство Казанское вас не шибко жалует, грабит пограничные земли, а людей захваченных в Кафу продает. Разве не так? Так. А короли западные как на Русь смотрят? Как на свою будущую вотчину, а на Руси нет закона о престолонаследии, и поэтому все стараются великими князьями стать. И князь Василий Васильевич тоже не будет исключением.

– Откуда ты все это знаешь? – удивился дьяк. – Ты никак ведун и со старыми богами общаешься.

– Никакой я не ведун, – открестился я от такой чести, – есть такая наука – история, так вот она и рассказывает, что до нас было.

– А наука твоя не сказала, кто я такой? – поинтересовался дьяк. – Ну-кось, расскажи мне, кто я такой и что мне уготовано?

– О тебе, дьяк, история совсем молчит, – сказал я, – ничего про тебя не прописано, кто ты, как прозвище твое и какие у тебя заслуги перед князем. Как будто тебя вообще и не было.

– Как это не было? – подскочил дьяк. – Да я думной дьяк Рябоконь, меня в других царствах люди знают, все грамоты мною скрепляются, я всех послов и посланников принимаю, да я…