Князь встал, походил по горнице, заложив за спину руки. Потом остановился, резко повернулся ко мне, посмотрел мне в глаза и сказал дьяку:

– Дай ему то, что он просит. И все держи в тайне. Каждую неделю докладывай мне. А ты, – он повернулся ко мне, – помни, что если обманешь, то на кол посажу или в масле зажарю как барана.

Мы ушли. Времена были суровые, и нравы были дикие. Любили князья на мучения человеческие посмотреть. Правда, князьям нашим в жестокости куда как далеко было до императоров римских.

Место дислокации мне определили километрах в двадцати от Москвы. Привезли десять женщин, которые в швейном деле были мастерицы. Тогда всю одежду шили иголками, никаких машинок не было. Но и одежда крепкой получалась, потому что нитки были крепкие и мастерицы шили на совесть.

Привезли целый воз шелка. Полосы были узки, поэтому пришлось сшивать двадцать четыре элемента. Сначала разрезали на двадцать метров. Затем сшивали. Женщины оказались понятливыми и сразу поняли, как нужно сшивать, чтобы получился огромный шелковый футбольный мяч.

Два корзинщика занимались изготовлением гондолы по чертежам. Такелажники готовили оснастку из разного вида веревок – льняных, конопляных, крапивных. Угольщики привезли отборный березовый уголь. Кузнец сделал хорошую жаровню с маленьким кузнечным мехом, который приводился в движение ручкой с зубчатым колесом. Другого теплового элемента пока еще не было. Можно было добыть газ метан из навоза, но не было емкостей для его хранения и приспособлений для сжатия не менее чем в двадцать раз и охлаждения до температуры минус сто шестьдесят градусов, чтобы он перешел в жидкое состояние.

Одну ошибку я допустил, но быстро ее исправил. Заставил тут же на месте варить столярный клей. Самый лучший столярный клей получается из рогов. Как и виагра того времени – пантокрин из собственных рогов.

От варки пошел такой дух, вернее, вонь, что варщиков пришлось выгнать и разместить их далеко в стороне, зато у меня получилось литров тридцать хорошего клея, в который добавили водки и квасцов от дубильщиков шкур, чтобы клей стал водостойкий.

Все работы продолжались примерно месяц. Шар был сшит, а швы промазаны клеем для укрепления. Я не знал, выдержит ли шелк те напряжения, которые возникают при надувании шара теплым воздухом. Ленты жесткости были приклеены, прошиты и к ним прикреплен такелаж.

С увеличением процента готовности изделия я начал понимать, что чувствуют летчики-испытатели перед первыми пробами самолета. Полетит или не полетит. С самолетом все сложнее, он железный, тяжелый и даже при знании теории о подъемной силе крыла все равно не верится, что эта железяка может взлететь. И шар в сложенном виде тоже очень тяжелый и есть сомнения в том, что он сможет взлететь.

Из обрезков шелка мне сшили парашют с шелковыми веревками, но это просто утешение испытателя и конструктора воздушного шара, потому что в случае его применения он просто щелкнет шелковым цветком и полетишь ты, милый, к матушке земле с диким криком. Зато душа будет спокойнее, что ты все-таки предпринял какие-то меры для спасения своей жизни.

Слуги князевы тоже приняли меры к спасению моей жизни. Я был свободен в пределах выделенной мне мастерской, и разговаривать со мной по душам запрещалось всякому, даже Симеону, который из дружественно настроенного ко мне подьячего превратился в официального чиновника, ежедневно принимающего гонца и отправляющего с ним какие-то весточки своему начальнику.

По-старому, меня как бы перевели на работу в «почтовый ящик», а всю информацию обо мне засекретили.

Симеон подолгу что-то втолковывал гонцу и писал коротенькую весточку в своей комнатке, которую закрывал на замок, а ключ все время носил с собой. Замочек был кованый с винтовым механизмом. Такие замки отмычками не открывают.

Однажды Симеон не дождался гонца, оседлал лошадь и помчался в стольный град с докладом. Видать, важное дело здесь делалось, раз так неукоснительно выполнялся наказ о ежедневном докладе.

Я закрыл общую дверь в доме и стал искать ключ от Симеоновой комнаты. Если бы перед дверью лежал коврик, то и ключ лежал бы под ковриком, но раз коврика нет, то должна быть какая-то отдушина или щель в бревнах. Именно в щели я и нашел ключ.

Никаких тайн в его комнате я не нашел, да мне это и не было нужно. У меня в руках была железная спица, моточек шелковой нитки и приклеенная к ней четвертушка пергамента.

Пергамент я прибил маленькими гвоздиками на стыке двух бревен, спицей проткнул уплотнительный мох между ними и как иголкой вытянул шелковую нить. Дверь я сразу закрыл и спрятал ключ в потайное место.