Шрифт:
Диалектик
«От имени павших героев…»
* * *
От имени павших героев, от имени славной страны и ее священных устоев внушали нам чувство вины: народ, меняющий русла рек, строил ГЭС в миллион киловатт, а маленький человек кругом виноват. Судьи властью сильны, ларчик просто у них открывается: невиновный легко проникается чувством вины, если судит вождь-победитель, созидатель, освободитель, обожаемый обвинитель, мастер вечной гражданской войны. Выставляли тебя лжесвидетели блудным сыном великой семьи, чтоб забыл, что твои благодетели — это платные слуги твои. «Учителя уходят постепенно…»
* * *
Учителя уходят постепенно За горизонт. Скрывает их земля… Как велика большая перемена! Где вы теперь, мои учителя? Вот я стою один, уже я — старший. Прошли непредусмотренно года, Такие здесь предприняли демарши, Какие вам не снились никогда. Хоть собирай вас и сажай за парты, Давай заданья, вызывай к доске… С историей новейшею — запарка: Учебники забросите в тоске. Был ясен путь. Он с расстановкой, с толком Шел к цели — только руку протяни: Все истины расписаны по полкам, Все, как по нотам, — завтрашние дни. Свет впереди, а за спиною — страшно. Худая гимнастерка в орденах… Вы веру проповедовали страстно, Списав со счета боль свою и страх. Вот я стою, сторонник перестройки,— Вам не судья, но постараюсь я, Чтоб в свой черед не ставили мне двойки Мои ученики и сыновья. Начало века
«В час пик мировой перегрузки…»
* * *
В час пик мировой перегрузки, о люди, услышьте меня: евреи родственны русским, а негры японцам родня, и сердце у каждого слева, двуногие братья мои, потомки Адама и Евы или обезьяньей семьи — на ветках Вселенского Древа единственные соловьи! К анкете
1
Когда объявился я в мире, он был свежим, с иголочки, новым, как большая игрушка — готовым: солнце, бабушка, дом и речка — все закончено, прочно и вечно, время расписано в календаре, вечная кошка шалит во дворе, мать и отец, как все, неизменные, неразлучные, несомненные, изначально, как мир, их родство, и любовь ко мне — неизменней всего. 2
В середине счастливого детства оказалось, что мир поразительно хрупкий, дома раскалываются, как скорлупки, и железо свистит, и внезапно навек перестал быть живым человек; отец на фронте, не возвращается, мама плачет всю ночь напролет, мир кончается, разрушается, по развалинам голод идет… 3
Когда началась моя молодость, первая молодость после войны, от вчерашней трагедии сердце отпрянуло, очарованно глянуло в очи весны, полюбил — потерял я голову и весь окружающий мир, среди поля голого, как Адам и Ева, мы вкусили плоды незапретного древа, и мир, как напев, начинался с нас, возникал в первый раз, сейчас… 4
Когда оказался я взрослым, мир предстал предо мной мастерской, и я в ней работал… 5
Только взглядом в три четверти жизни длиной мир увидишь как таковой, и не кадры отдельные — цельную съемку, где теперь превратилось в давно, — непрерывно от предка к потомку на глазах моих делалось это кино. …………………………………………… Содержание жизни и форму постигая достаточно долго, я, пожалуй, выполнил норму основного житейского долга. Что сказать вам, идущие следом? Окончательный вывод — неведом, кроме вкуса полыни и меда. Я стою на пороге, смущенный запоздалым чувством свободы, чувством ветра, весны зеленой, удивленный, как в первые годы. Детской веры своей не откину, не отрину и опыт прозренья… Созерцающий видит картину, созидающий видит творенье.