Он снова прильнул к мониторам.

Выходить наружу не хотелось. Но, скорее всего, иного пути не было.

Тяжело вздохнув, он снова отправился натягивать на себя защитный костюм, при этом еще раз сверяя показания датчиков температуры и химического состава воздуха.

"Относительная норма, - усмехнулся он сам себе.
– Если здесь вообще есть норма".

И он вышел наружу.

Вышел и словно окунулся в густое желе. Ощущение было такое, будто все кругом замерзло. Даже мысли.

В воздухе почти физически ощущалось непонятное психическое состояние какой-то тревоги. Михаил почувствовал себя маленьким ребенком, оставшемся в одиночестве в темном страшном подвале, где за каждым углом мерещились какие-то "бабаи" и "бармалеи".

Он попятился назад, пока не уперся спиной в холодную сталь обшивки "Грифона". И только теперь он понял, что здесь реально низкая температура. Хотя в кабине приборы показывали семьдесят градусов, но снаружи было иначе: "Грифон" был покрыт тонким слоем инея.

Уже заскакивая в шлюз, Михаил сообразил, что это аммиачный конденсат...

Монотонное чтение "Откровения" поначалу Михаилу нравилось. Можно было просто читать, не вдумываясь в слова, а самому тем временем обдумывать собственные проблемы. Но вскоре, он понял, что эта монотонность его усыпляет. И когда уже в четвертый раз Михаил столкнулся с одной и той же последовательностью мыслей, то решил сделать маленький тайм-аут.

– Разрешите, я прервусь, - мило улыбаясь, поднялся он, отдавая книгу.

– Вам не интересно?
– сухо спросил Старичок-Боровичок.

– Ну, как сказать...

– Вижу, что не интересно. А жаль.

– Почему?

– Потому, что книга эта о таких же ищущих, как ты сам.

Михаил остановился.

– Мы сеем зло даже благими поступками, - продолжал дед, - и его же пожинаем. Наши ошибки, словно раковая опухоль, распространяются по миру.

– Так было всегда...

– Да, так было всегда. Войны, катаклизмы - все это было всегда. Но каждый раз они все более трагичны.

Михаил согласно кивнул и вышел вон из комнаты. Вслед ему донеслось:

– Имеющий ключ от бездны, не оставит нам дом наш... Запомни это, Михаил...

7.

Говорили они до самого утра. Андрей рассказал, как год жил в детском доме. Потом его приняла одна семья.

– Отец - востоковед, мать - врач-невропатолог. Не скажу, что живу плохо.

Михаил опустил голову.

– А вы как?
– спросил Андрей.
– Как мама?

– Она умерла, когда мне было шестнадцать...

Сознание возвращалось медленно, будто втекало в мозг подобно воде.

Михаил сел на колени, пытаясь стряхнуть сонное состояние. Кажется, он пролежал на полу что-то вроде пяти-десяти минут.

Действовал он скорее по интуиции, нежели осознано. Щелкнув тумблером "Мьёльнира" и приводя его в боевое положение, Михаил, не раздеваясь, заполз на водительское кресло.

Двигатель тихо зашипел и с натугой стал набирать мощность.

Выстрел был тихим. Только сигнализаторы говорили о нем.

А потом бабахнуло. Машину дернуло и понесло.

Михаила подбросило, но он удержался. "Грифон" натужно поехал вперед, и через минуту выскочил из пелены мрака.

От взрыва в щепки разнесло обсидиановую скалу. К небу потянулся грибовидное облачко.

Уже отъехав на солидное расстояние, Михаил позволил себе остановиться и осмотреться.

Вылезать из машины не хотелось. Но нужно было осмотреть внешние повреждения. Но для начала Михаил несколько раз провентилировал шлюзовую камеру.

Снаружи было страшно жарко. После темноты странного аммиачного облака, пейзаж вокруг казался ослепительным.