Андрей осторожно взял горячую кружку и сделал слабый глоток чая.

"Интересно, - он задумчиво потер подбородок, - я вступил в этот самый лабиринт?"

И снова лба коснулось теплое дыхание ветерка: мимо проскользили мутные облака-тени. Почему-то подумалось, что он не видит их четко, потому что они находятся снаружи какого-то запотевшего "стекла". А потом вдруг подумалось, что эти темные облака - тени людей.

"В Индии, - вернулся Андрей к своим бумагам, - сеть паука, благодаря её лучеобразной структуре, является Символом космического порядка - Лабиринтом. Его первым прообразом... Паук, сидящий в своей паутине, ассоциируется с центром мира, и поэтому рассматривался, как Майя, вечный ткач паутины иллюзий, а также Творец-прядильщик нити из свой собственной субстанции... У народов на некоторых островах Океании Старый Паук тоже считается создателем Вселенной".

– Ну и груз!
– Андрей сердито закинул бумаги в сумку и принялся за чай.

Ему и без того надоела его "паломничество". Знать бы только какова его цель.

– Как врач, - рассуждал он, - я должен бы жить согласно логике вещей, а не вопреки ей! Чего я хочу достичь? Ни разумного плана, ни точной цели... Куда я иду?

– Отступись от себя!
– сенсей подошел очень близко.

Андрей попятился, занимая боевую стойку.

– Чего ты боишься? Свободы?
– сенсей снова приблизился.

– Я... я не боюсь, - оправдался Андрей.

– Воин готов всегда: вчера, сегодня, завтра!
– сейчас учитель напоминал ему крадущегося рассерженного кота, топорщащего усы и фыркающего на своего противника.
– Он должен отступиться от самого себя, иначе... Ты ведь не меня сейчас боишься, а себя!

– Что?

Сенсей атаковал. Сделал он это практически мгновенно, не подготавливаясь. Это было маэ-гери. Андрей успел напрячь пресс и выдохнуть длинное: "Ос-с-с-с-с!". Блокировать он и не пытался, понимая, что не успеет.

Удар был такой силы, что Андрея отбросило на метр назад. И вместо "ос" у него получилось что-то вроде: "Хизе-е-е-е".

Сенсей в следующее мгновение оказался рядом и нанес татэ-цуки. Стойку он сменил практически незаметно. И последнее, что увидел Андрей было уширо-маваши-гери. А потом темнота...

Чай обжигал язык. Андрей кривился, но продолжал пить. Утренняя сырость отступала. Красный диск восходящего солнца неторопливо выглянул из-за шапки леса.

– Н-да! Прямо как у Булгакова: "Необыкновенные приключения доктора".

От этой мысли вдруг стало так тоскливо.

– Кх-кх!

Андрей вздрогнул. Он покосился на тень слева и почувствовал, как волосы на теле мгновенно вздыбились.

– Здравствуй, мил человек.

Это был какой-то небритый бомж. Андрей чисто рефлекторно провел по подбородку, проверяя состояние его волосяного покрова, то бишь наличие щетины.

– Здравствуй.

Он узнал его. Это местный "блаженный" - Старичок-Боровичок, как прозвали его коллеги Андрея по цеху. Когда-то лежал в районной психушке.

Страх от неожиданности немного улегся.

– Дело пытаешь, аль от дела лытаешь?
– спросил Старичок-Боровичок.

"Смешно. Ой, не могу".

Андрей поднялся и сердито посмотрел на собеседника.

– Шучу, мил человек... Нрав у меня так - веселый, - расхохотался старичок.

– Оно и видно.

Дед присел рядом на кочку и каким-то тоскливым собачьим взглядом посмотрел на Андрея. Таким взглядом дворовый пес пытается заполучить у человека либо еду, либо ласку.

"А человек? Чего такой манерой добивается этот дед?" - Андрей чувствовал, что заводится.

Ему не нравилась такая компания. Ему не нравилась ситуация. Свое "паломничество" он предпочитал делать в одиночестве. Даже если это выглядело слишком заносчиво.

Бомжеватый Старичок-Боровичок продолжал смотреть, причем Андрею казалось, что он специально пытается заглянуть именно ему в глаза.

Одна из главных аксиом воина: при любых раскладах контролировать ситуацию. Андрею вспомнились случаи, когда кто-то из уличных продавцов настойчиво пытались предложить какую-то ерунду. И как он тренировался на них владеть ситуацией.

Андрей сделал глубокий вдох и поднял глаза на деда.

– Вы что-то хотели?

– Я?
– Старичок-Боровичок удивился. При чем не наигранно.
– Да, вообще-то, это ты, мил человек, ко мне пришел.

"Мил человек" страшно не нравилось Андрею.