Можно было откликнуться на него и снова выбрать путь к Порядку.

Чужая рука легла на плечо. С ним пытались установить контакт.

О, как же хотелось снова оказаться у озера. Старичок-Боровичок сыграл злую шутку, вернув Андрея назад.

"Отомстил, сволочь!.. Отомстил за все те дни, проведенные в психушке... И пусть я фактически не участвовал в процессе его лечения, но я, как и все, его осудил за отказ от Ритуала".

Андрей сделал глубокий вдох.

"Не надо забывать, что я воин!
– резко ответил он сам себе.
– Да, воин! И не надо говорить о напыщенности фразы!"

Андрей открыл глаза.

Перед ним сидел средних лет мужчина. Лицо его - маска. Маска терпения и доброты. Маска понимания и любви.

Его выдавали глаза. Глаза потерявшего цель в далеком-далеком прошлом... Наверное, в детстве.

Андрей представил, какой сейчас ужас этот человек должен испытывать, глядя в его глаза. И этот страх, будто змея, уверенно заполз тому в сознание.

Смотреть в глаза безумца действительно страшно. В них нет той привычной логики обыденности. В них что-то иное.

Это как сидеть пред бешеной собакой и не знать, какой фокус она сейчас выкинет: то ли пробежит мимо, то ли укусит.

– Здравствуйте!
– повторил мужчина. Голос его на миг дрогнул.

За ним стояли двое. Он вспомнил о них и сделался чуть увереннее:

– Андрей Станиславович... вы меня узнаете?

– Меня зовут Велор.

Реакция была однозначной: мужчина покосился на своих помощников, и подал им сигнал.

– Велор? Удивительное имя... Что вы делаете, Велор?

– Генрих Максимович, - усмехнулся Андрей, - вы все равно не поймете.

Кажется, собеседник не ожидал, что к нему обратятся по имени.

– Может и пойму. Не стоит сразу отказываться от беседы, - настаивал он.
– Может, проедем ко мне. Все обговорим.

– Я не хочу что-либо обговаривать.

– Но...

– Но я знаю, что вы примените силу.

Андрей протянул руки, словно предлагая надеть на них наручники.

Двое помощников подняли его с земли, и повели в "карету".

Андрей обернулся: лабиринта на асфальте не было...

33.

Андрей проснулся из-за холода. Серое утреннее небо, промозглый туман... Костер давно погас.

Андрей поежился от всепроникающей сырости. Вставать не хотелось. Лучше сжаться калачиком, укрыться теплым одеялом и ждать пока не выглянет теплое солнышко.

– Доброе утро!

Голос принадлежал Генриху Максимовичу. Каждое утро он приходил на берег озера рыбачить и своим приходом всегда старался разбудить Андрея.

"И от чего я должен каждое утро лицезреть его? Как специально, прямо!"

– Почему "доброе"?
– недовольно проворчал Андрей.

Уже который день подряд стояла типичная английская погода.

– Это лишь традиционная форма приветствия, - слащаво улыбнулся Генрих Максимович.

Андрей помнил его еще по институту. Правда, учился он на другом потоке.

– Чтобы вас не раздражать, - продолжал он, - буду просто здороваться.

Он закинул удочку и сел на свою излюбленную кочку.

– Послушайте, - Андрей заставил себя сесть, - а почему бы вам не рыбачить в другом месте?

– Здесь я уже прикормил, - снова улыбнулся Генрих Максимович.

"Неужели я постоянно буду его видеть тут? Надо, наверное, самому найти какое-то другое место".

Андрей зачерпнул воды из озера и умылся.

– Сколько помню, - обернулся он к Генриху Максимовичу, - у вас тут никогда не клевало.

– Разве?
– кажется, тот искренне удивился.
– А мне помнится, что вчера я поймал пять карасей.

– Да? Видно я где-то ходил.

Андрей вернулся к затухающему костру.

– Хотите кофе?
– спросил Генрих Максимович, протягивая термос.
– Жена утром сварила.

– Она у вас так рано встает?

– Иногда... а ваша?

– Что моя?

– Жена. Ваша жена тоже рано встает?

Андрей на секунду задумался. Какие-то мысли промчались в его памяти, но тут же растворились среди других мыслей.

– Моя?
– Андрей подул на едва тлеющий огонек.