– А на самом деле?

– Доктор Гауф, наблюдавший за пациентом, полагает, что у него была явно выраженная шизофрения - расщепление личности.

– В чем это выражалось?
– голос майора изменился. Глаза немного увлажнились.

Сергей Семенович уловил это, понимая, что сейчас Скопюк показывает свое истинное лицо, а не ту маску солдафона.

– Во-первых, он называл себя Велором...

– Как?
– Скопюк вытянул из кармана ручку и блокнот и левой рукой стал что-то записывать.

Сергей Семенович обратил внимание и на эту деталь.

– Велор.

– Велиар?
– переспросил майор.

– Нет, - отрицательно покачал головой доктор.
– Велор.

– И в чем различия новой личности от старой?

Главврач долго смотрел в глаза Скопюку.

– Что такого сделал этот человек, что им начала интересоваться такая солидная организация?

Майор молчал. Потом вдруг резко поднялся и подошел к стене, на которой красовались какие-то дипломы.

– Раз интересуемся, значит так надо... И где ж его искать?
– он скорее даже не спрашивал, а просто говорил вслух.
– Такой же неуловимый, как и его братец. Ладно, доктор, до свидания.

И Скорпюк вышел из кабинета.

42.

Вечер был необычно теплым и красочным. Особенно небо. Игорь прошелся по деревянному помосту возле маленького прудика и сел на свободную скамью.

"Ну и задание дали, - вздохнул он.
– Как там, в детских сказках: найди то, не знаю что. Иди туда, не знаю куда".

Игорь сделал несколько глубоких вдохов. Он собрался и снова стал сосредоточенно раскладывать факты по полочкам.

"Что докладывать руководству?
– Игорь поморщился.
– Жили-были два брата... Один вечно в бегах "по заграницам". А второй с ума сошел и бродит в сумеречной зоне своего "я".

Вспомнилась вдруг одна статья, в которой говорилось, что реальность можно изменять при помощи воображения.

"Если б так!" - сердце кольнуло.

Второе "я" злобно хихикнуло: "Что, с-сука? Хочется все исправить? А время вспять не повернешь! Так что живи... пока... если совесть позволяет".

Игорь снова набрал полные легкие воздуха и закрыл глаза.

Есть еще в стволе патрон. И он все еще его ждет.

"Господи, кто я?
– Игорь проглотил комок, болью воспоминаний сжавший горло и наполнивший глаза влагой слез.
– Несовершенен... несовершенен.., - тихо зашептал он.
– Господи, дай мне силы. Прошу тебя, выжги эту боль..."

"Дорога туда одна, - змеиным шепотом заговорило второе "я", - Но вопрос лишь в том: ждут тебя там или нет".

"Ждут", - но ответил Игорь очень неуверенно.

"Ты хоть сам в это веришь? Там ничего кроме тьмы и могильного холода".

"Что ты от меня хочешь?
– "комок" снова сдавил горло.
– Боже, до чего больно!"

Что-то внутри Игоря дрогнуло. И он решился.

"Всё!" - рука тихо поползла под полу пиджака...

– Молодец!
– хлопнул Игоря по плечу Ставицкий - командир роты специального назначения.
– А ты, парень, не трус! Честно, я бы так не рискнул... Обдумав, возможно, и попробовал, но явно от этого упустил бы время.

"Так всех трусами нас делает сознанье...", - процитировал "Гамлета" кто-то из его группы.

– Да, - несмело улыбнулся Игорь.
– Да.

Не этого результат он хотел достигнуть. Жаль, что он оказался проворнее, чем противник.

А так бы какая-то секунда промедленья и быть ему в стране Вечной охоты.

"Кто б стал под грузом жизни кряхтеть, потеть, - но страх, внушенный чем-то за смертью - неоткрытою страной, из чьих пределов путник ни один не возвращался, - он смущает волю и заставляет нас земные муки предпочитать другим, безвестным", - вспомнился и Игорю шекспировский "Гамлет". Какими мудрыми порой бывают люди, которые знают природу человеческой души.

"А ты не трус", - сказал Ставицкий, но от этих слов у Игоря внутри что-то оборвалось. И перед глазами снова всплыл образ пистолета, приставленного к голове.

Гомон и озорные крики вернули Игоря в реальность, отгоняя черную тень темных инстинктов.

Недалеко одна шумная компания молодых людей, попивающих пиво в литровых пластиковых бутылках, нашла себе новый объект развлечения: двух мальчишек. Один из них худой брюнет с тонкими руками музыканта, нес кипу каких-то книг. Второй сутуловатый поменьше ростом с волосами каштанового цвета, плелся чуть позади. Он ничего не нес. Зато имел громадные очки, в которых глаза были размером с пол-лица.