Михаил сделал несколько пробных шажков.

– Вот, молодец, - улыбнулся Херон.

Снаружи громко бушевала буря. По словам Херона, эпицентр ее проходил где-то дальше. Но уже сейчас от дикой какофонии звуков начинали болеть уши.

– Ладно, садись. Пока хватит, - сказал Херон.
– Позже еще попробуешь.

Он вернулся к костру, где варилась какая-то похлебка.

Херон, казалось, будто медитировал над своим варевом. Для него приготовление пищи, как отметил Михаил, походило на какой-то диковинный дзен-ритуал.

– Я все возвращаюсь к тому разговору, - вдруг заговорил Херон, - про Архистратига.

– И что?

– Пожалуй, важной точкой в нем является лишь один момент, - словно не слыша Михаила, продолжал он, - это время.

– Причем тут время?

– Когда мой учитель, - его звали Скитальцем, - глядя на сухое дерево, сказал, что "красота его розовых цветков бесподобна", мы его спросили, мол, какое-такое цветение, если дерево умерло много лет назад и на нём нет ни одного зеленого листика, ни одной живой ветки. Он тогда ответил, что когда-то мы увидим "истинную сторону времени". Я много лет думал над его словами, и лишь потом понял, что он "ощущал" это дерево одновременно во всех моментах его существования, а не лишь только "сейчас".

– Я не понял смысла ваших слов.

– Меня подсознательно смутила именно твоё "ощущение" Лорхен. Похоже, что ты её действительно встречал. Но в будущем!

– То есть... то есть я...

Михаил судорожно сглотнул.

– Но если я в прошлом... это абсолютно невозможно. Это нарушение второго начала термодинамики...

Херон улыбнулся:

– Время это лишь определенная последовательность событий. Обычно они характеризуются направлением прошлое - будущее. Не ясно как, но тебе, скорее всего, удалось разрушить эту систему. А, может, это удалось сделать кому-то иному ...

Херон вдруг замолчал, как-то странно глядя на Михаила.

– Я говорю о той воронке.

Они долго молчали. Херон продолжал возиться со своим супом, а Михаил попытался сопоставить все факты.

– А где мы?
– решился продолжить разговор Михаил.

– То есть?

– Что это за место?

– Это убежище, для таких как мы.

– Каких таких?

– Наш организм приспособлен для иных условий существования, так?

– Ну, так.

– А там за стеной условия совершенно иные.

Михаил поморщил лоб. Ему не совсем нравилось объяснение, но высказывать это словами он не стал.

– Ну что здесь непонятного?
– Херон поднялся.
– Снаружи иная атмосфера, иное магнитное поле...

– А где ж мы тогда?
– Михаил аж поднялся.

Херон улыбнулся.

– Ну уж точно не в тропиках. Иные называли этот Образ Домом Льда, либо Северным Домом. Когда-то я здесь провел свои молодые годы, занимаясь топологическим изучением этого мира.

– И что? Каковы результаты?

– Что? В смысле? Тебя что интересует?

– Какова эта самая топология?

– Непрерывная, - снова хохотнул Херон.
– Одно скажу тебе - здесь без спецсредств наружу не выйдешь: либо замерзнешь, либо задохнешься, либо...

– А как это возможно... то есть я хотел спросить, как сообразуются между собой эти Дома?

Херон замолчал. Он не спеша мешал деревянной ложкой суп в котелке, а потом что-то вяло ответил.

– Катаклизм?
– Михаилу показалось, что именно это слово он услышал.