— Знаешь, — сказал вдруг Козлянинов, щурясь от ярких полуденных лучей, — нынче на «Хотине» пребывает моя невеста.

— Ушам не верю! — воскликнул Кусаков с улыбкой. — Ведь ты — убежденный холостяк.

— Я влюбился, Иван. И не на шутку.

— Кто твоя избранница?

— Курская столбовая дворянка, вдова.

— Ну, хоть не старая, надеюсь?

— Гораздо моложе меня.

— Что привело ее, однако, в сей неспокойный край?

Командор выдержал паузу.

— Долго рассказывать. Лучше приходи ко мне на ужин в адмиральскую каюту. Анастасия Петровна там будет…

Нижние чины с «Измаила» и впрямь дружно взялись заменять поврежденный рангоут и такелаж на флагманском корабле. Капитан бригадирского ранга отметил их усердие, раздав каждому по десять копеек серебром. Оттого вечером на набережной в греческих кофейнях было шумно и весело. Матросы обоих парусников отдыхали, пробуя местную «ракию».

Господа офицеры уехали в греческий трактир «Кефало-Вриси», где хозяин по их предварительному заказу стушил на оливковом масле шесть свежих осетров метрового размера. В течение вечера все они были съедены. А еще в изобилии подавали на столы напиток с таинственным названием «метакса»: водка не водка, ром не ром, но нечто среднее между ними по вкусу и крепости. В трактире играл оркестр из четырех инструментов: барабан, флейта, скрипка и гобой. Под зажигательную мелодию сиртаки русские, встав в хоровод, танцевали с прекрасной Еленой, ее братьями и их молодыми подружками.

Никакой музыки не звучало в это время в адмиральской каюте «Хотина». Там сидели Аржанова, князь Мещерский, Козлянинов и Кусаков. Чинно, важно, если не сказать торжественно, они вкушали яства, изготовленные поварами флагманского корабля, и вели приличествующую случаю светскую беседу. Содержание ее оригинальностью не отличалось: погода, точнее — местный климат и море; политика, точнее — здешние последние события; мода, точнее — новости из Санкт-Петербурга.

Но все-таки это был разговор весьма сведущих людей.

Аржанова удивила моряков рассказом об особенностях крымско-татарской жизни. Кроме того, она запомнила многое из тех корабельных лекций, какие командор читал ей в начале их плавания. Капитан-лейтенант Кусаков, оказывается, сталкивался с берберами в Средиземном море, плавая на семидесятипушечной трехдечной «Чесме». Мещерский, будучи адъютантом светлейшего князя Потемкина, многое знал о новом фаворите великой царицы — Александре Ланском, небогатом дворянине из Смоленской губернии, теперь ставшим камергером двора Ее Величества и офицером Кавалергардского корпуса.

В перерыве между вторым горячим блюдом и десертом Козлянинов и Кусаков, раскурив трубки, вышли на верхнюю палубу юта и облокотились на фальшборт. Вечер стоял восхитительный, с высоким, чистым небом, яркими звездами, зеркально-темной водой в бухте. Вода изредка словно бы вздыхала у крутого черного бока парусника, и тогда тихий всплеск доносился до верхней палубы.

— Ты действительно решил жениться? — задал вопрос Кусаков.

Козлянинов кивнул, не выпуская трубки изо рта:

— Я сделал ей предложение.

— Ты просто спятил! — с прямотой старинного приятеля рубанул капитан шхуны.

— Почему это? — Командор на него не обиделся.

— Ведь она хитра, аки змий, и блистает красотой, подобно древнегреческой богине.

— Но что здесь плохого? — рассмеялся капитан бригадирского ранга, очень довольный.

— Вот ты, например, надолго уходишь в плавание, — продолжал Кусаков. — А она? Красивая и умная женщина остается в одиночестве. Ясное дело — заскучает. Где скука, там — измены. Направо и налево.

— Я с тобой совершенно не согласен, — насупился Козлянинов.

— Думаешь, она — не такая?

— Уверен! — сказал, как отрезал, командор.

— Друг мой, — капитан-лейтенант доверительно зацепился пальцем за пуговицу его белого кафтана. — Разве красавиц надо брать в жены нашему брату, моряку? Вовсе нет. Ибо продолжение рода — вопрос серьезный. Им, столичным кокеткам, сие невдомек. А госпоже Аржановой я бы предложил стать любовницей.

— Ты что?! — Козлянинов схватил Кусакова за зеленые отвороты флотского офицерского мундира. — Ты соображаешь, что говоришь?

— Ну, твоей любовницей, естественно, — быстро поправился командир шхуны. — Речь же сейчас о тебе…

Командор разжал кулаки, отступил от собеседника на шаг, вынул изо рта трубку, выдохнул клуб серого дыма и процедил:

— Знаешь, как она ответит?

— Назовет сумму, необходимую для ее содержания, — спокойно сказал Кусаков.

— Эх, Иван! — усмехнулся Козлянинов. — Совсем отстал ты от жизни, четвертый месяц болтаясь в море, хотя раньше, помню…

— Да всегда так было! — перебил его капитан-лейтенант.