Шустрый подумал немного и спросил:

– А сколько вы за нее возьмете?

Сынок ответил:

– Ну, ежели ее одну, то денариев пятнадцать она стоит.

Сумма значительная. Шустрый спросил:

– А в кредит нельзя? Чтобы вы подписали бумагу, что, вроде бы, я ее уже купил, а деньги я заработаю и заплачу потом?

– Нет, господин Шустрый, нельзя. Я бы и рад – я к вам расположен – но у всех … э … рабовладельцев есть репутация, и у меня тоже, и я ею дорожу. Если я поверю вам Полянку в кредит, пойдут толки. Меня объявят вольнодумцем, а это нежелательно.

Шустрый чуть поразмыслил, перепугался, и спросил:

– А дочь моя … и Пацан…

– До Пацана вам дела нет, а дочь ваша, к сожалению, тоже является рабыней. И ее тоже следует вам у меня купить. Если хотите, конечно.

– Мне есть дело до Пацана.

– Я не хочу вас слишком уж утруждать, господин Шустрый. Мальчики дороже девочек. Эдак вы лет десять будете работать, пока не накопите нужную сумму.

Шустрый так и не понял – издевается над ним молодой барин или говорит правду. Или и то и другое.

Пацана Шустрый нашел у реки – тот кидал в нее камешки, слушал булькание и смотрел на расходящиеся круги. Круги его завораживали. Круги многих завораживают. Увидев Шустрого, он помахал рукой. Присели.

– Слушай, а это правда, что вы с матерью рабы?

– Что значит – рабы?

– Ну, вас можно покупать и продавать.

– А. Ну да. Можно.

Пацан удивленно посмотрел на Шустрого – глупый вопрос. Будто раньше не знал!

– И вы должны работать без оплаты?

Пацан не понял вопроса.

– Вы как бы собственность Барыни. Да?

– Ну да, ага.

– И она может вас продать.

– Да.

– А Попа она может продать?

Пацан снова странно посмотрел на Шустрого. Не разыгрывает ли его Шустрый?

– Ну так может или нет?

– Продать Попа?

– Да. Может?

– Попа нельзя продать. Ты чего?

– Почему нельзя?

– Потому что он Поп. Не продают попов.

– Не понимаю.

– Продавать можно … – некоторое время Пацан вспоминал сложное взрослое слово. – Крепостного. Крепостных продают. Поп не крепостной, он батюшка.

– Креп Ост Ной, – повторил Шустрый.

Пацан засмеялся и поправил Шустрого. Шустрый еще раз повторил.

– Не так, – сказал Пацан.

– А я – крепостной?

– Ты?

– Я.

Пацан обиделся.

– Я серьезно спрашиваю! – сказал Шустрый. – Я – крепостной?

Пацан надулся и стал смотреть на небо.

– Я – не крепостной? – повторил Шустрый.

– Нет.

– Почему?

Пацан потерял всякий интерес к теме.

– Ты ответь, – настаивал Шустрый.

– Ты пришлый.

– А крепостные пришлыми не бывают?

Пацан снова насупился.

– Не бывают, я спрашиваю?

Пацан начал терять терпение. И сказал:

– Как же они могут быть пришлые? Крепостные не ходят туда-сюда, они где рождаются, там и сидят.

– Всегда?

Пацан решил, что не похоже, что Шустрый его дразнит. Просто Шустрый не из этих мест, и действительно многого не знает. Он пораздумывал, вспоминая всех, кого знал.

– Всегда сидят на одном месте. Если конечно нет войны.

– Не понимаю. Объясни.

Пацан опять задумался, подыскивая примеры.

– Ну вот как с моим отцом, – сказал он. – Он был крепостной, но потом сделалась война, и его взяли на позиции.

– А крепостной может стать не-крепостным?

Пацан сказал:

– Не знаю.

– А барином?

– Барином не может.

– Почему?

– Барином нужно родиться.

– Понятно. Как хорьки, да?

– Что – как хорьки?

– Ну вот хорек родился хорьком, – пояснил мысль Шустрый. – И не может стать, например, медведем или сусликом.

– Да, наверное так, – сказал Пацан, подумал, и добавил философически: – Такова жизнь.

– Ну, уговорил столяра креститься и жениться?

– Забавный он, столяр твой, мутер. Я его уговорил сперва Полянку у нас купить.

– Зачем?

– Забавы ради.

– Я тебя серьезно просила…

– Да, я понимаю, это неимоверной важности вопрос. Я непременно прослежу за всеми стадиями.