— Я не мешаю им, они не мешают мне. А, кроме того, они не имеют ни малейшего представления о… шахматах.

— Так же, как и пани Решель. — В голосе журналиста прозвучала нескрываемая ирония. — Приходится признать, что этот ход сделал ваш противник.

— Это позиционная игра, пан редактор.

— По лицу прокурора было видно, что он намерен зачислить вас в число подозреваемых первым.

— Уж никак не первым, по крайней мере вторым. Первым будет пан Полтыка.

Быстро обернувшись и оглядев присутствующих в столовой, журналист щелкнул пальцами.

— Вы правы, черт побери! И в самом деле, нет нашего доктора! Вот это штука! А, может, он просто-напросто спит?

— Да такой шум разбудит и мерт… — Бакс прикусил язык. — Его нет в доме, увы, а поскольку убийство вернее всего совершено ночью, алиби потребуется прежде всего пану Полтыке.

— У меня алиби есть, я спокойно спал в своей комнате, а здесь, у моря, у меня очень крепкий сон.

— У вас точно такое же алиби, как и у всех остальных, а значит, это не алиби. Разве что Свенсоны могут говорить об алиби, ведь их трое, да и то мальчишка уж больно подозрителен…

— В какой-то книге о вас, пан Бакс, я прочитал, что, когда дело не ладится, вас так и тянет острить, причем шуточки все больше мрачные.

— Наверное, так оно и есть.

Появился Боровский, он уже пришел в себя выглядел почти спокойным.

— Господа, прокурор просил всех ненадолго задержаться, он хотел бы с каждым поговорить. Не волнуйтесь, это не будет официальный допрос, а так сказать, беседа. — Боровский изо всех сил старался снять напряжение. — Сейчас я велю принести кофе и коньяк. А прокурор просит пройти к нему вас, пан Ковальский.

Детектив вошел в кабинет и смирно уселся на предложенном ему стуле у стола. Первый раз в жизни ему предстояло разговаривать с прокурором в качестве подозреваемого.

— Вот смотрю я на вас и никак не пойму, — начал прокурор. Знакомы мы с вами что ли? Или просто раньше встречались?

— Что-то не припоминаю.

— Неужели я ошибаюсь? — Прокурор наморщил лоб, его реденькие бровки сошлись на переносице. — У меня хорошая зрительная память. Вам не доводилось сидеть в тюрьме? — Он заглянул в лежащую перед ним регистрационную книгу «Альбатроса». — Может быть, в Варшаве? Какое-то время мне пришлось работать в столичной прокуратуре.

«Чтоб ты лопнул со своей отличной зрительной памятью», — злился про себя Аристотель. Поскольку в свое время Бакс вел семинар для сотрудников уголовного розыска Варшавы, он боялся, что прокурор может его узнать, так как на его занятии приходили и работники прокуратуры.

— Ну ладно, это не имеет значения, — отказался прокурор от попытки вспомнить, откуда ему знакомо лицо Бакса. — Перейдем к делу. Вы первым вошли в комнату погибшей?

— Этого я не знаю. В комнату пани Решель я вошел в шесть часов двадцать минут.

— С часами в руке?

— На руке.

— Гм… Трудно предположить, что кто-нибудь был там до вас.

— Предположить? Да наверняка был!

— Кто же?

— Убийца!

— Потрясающе! — иронически усмехнулся суровый служитель Фемиды, но тут же согнал с лица улыбку. — У вас есть алиби?

— Какое именно?

— На сегодняшнюю ночь.

— Я спал в своей комнате.

— То-то и оно! Значит, нет алиби?

— Если бы я знал, что эта бедная женщина будет убита, я обязательно пригласил бы кого-нибудь к себе на эту ночь, например, красивую девушку. Хотя вы бы все равно мне не поверили.

— Конечно, не поверил бы! Вы и красивая девушка! Как вам это понравится, поручик?

В самом начале вышеприведенной «беседы» у поручика в глазах зажглись веселые искорки, а сейчас он воспользовался представившимся случаем и громко искренне расхохотался.

Довольный произведенным впечатлением, прокурор продолжил допрос:

— Ну ладно, шутки в сторону. Вы заметили в комнате что-нибудь необычное?

— Разумеется. И даже очень.

— Что же именно?

— Убитую пани Решель.

Прокурор стал совсем официальным, подтянулся, положил обе руки на стол. Руки у него были как у холеной женщины, ухоженные, белые. Видимо, он относился к тем жителям Свиноустья, которые избегали солнца и не пользовались благами курорта.

— Мне неизвестна причина вашего шутливого настроения, но предупреждаю: вы являетесь одним из подозреваемых.

— И вы сейчас меня официально допрашиваете как подозреваемого?

— Гм… Вижу, что процессуальный уголовный кодекс вам знаком. Тем лучше. Нет, пока я вас считаю свидетелем и беседую именно как с таковым.