Шрифт:
– И-и-и здрасте! – оторопело выдохнул парень, разглядывая девушку с практически белыми волосами и… белыми кошачьими ушами.
– И вам не кашлять! – не то чтобы радостно осклабилась кошка, но и кидаться не стала.
Глэн был в шоке. Глэн хотел повеситься. Или удавиться. Или заколоться. Или спрыгнуть с крыши и разбиться. Мысли-тараканы почувствовали свою власть и широким строем вернулись на свои места, отчего картина стала проясняться. И вот от этого захотелось повеситься. Два раза. Или удавиться. Два раза. Или заколоться. Десять раз – чтоб уж наверняка. Ведь перед ним сидела не просто незнакомка, выдернутая из другого мира. Это была жена. Его жена. Жена Глэна Адияри…
– Жена… – проскулил Глэн, сползая в спасительный обморок.
Кара-и-Наис сперва была в бешенстве: ее, одну из лучших снежных призывательниц, выдернули из родного дома, как нашкодившую кошку. Потом бешенство схлынуло, и пришел страх: ее украли враги, чтобы ослабить безопасность родного клана. Однако вокруг был незнакомый мир. Да-да, именно так: Кара не отличалась скудоумием и тупостью, а магическую школу окончила если и не на «отлично», то без троек точно. Значит, вариант с врагами исключать не стоит, но маловероятно, что псы-бахаи потратили столько сил на перенос одной призывательницы. Пусть и одной из лучших.
Лежащий на кровати парень – худой, вихрастый, весь какой-то всклокоченный – не вызывал страха, скорее жалость и сочувствие: кошка по себе знала, что перебор с алкоголем до добра не доведет. А судя по помятости морды лица вынужденного соседа, возлияния длились не один день.
Проснувшийся парень медленно оглядывал комнату, потом испуганными глазами воззрился на Кару, выдохнул что-то непонятное и вырубился. И что с ним теперь делать? Кара нутром чуяла, что не без помощи сего субъекта она оказалась в чужом мире. Придется приводить в чувство.
Махнув под носом у парня махаором – порошком для первой стадии призывания, весьма едким на запах, Кара-и-Наис решила выяснить нужное.
– «Жена»? Ужас, Снег, какое страшное слово. Не знаю, что оно означает, но у нас в Найрабе ничего хорошего на «ж» не начинается: жужий, жалвийка, жальщик. Ну разве что жнец – и то: в жнецы приличные люди не идут.
– Послушай, хм… будь душкой, дай воды, а? – Подозрительный субъект мужского пола так жалобно скривился, что кошке и впрямь захотелось подать ему стакан воды. Была бы еще вода в комнате… «И вообще, он бы меня еще ковриком назвал! [1] » – возмутилась про себя девушка.
1
Душка – циновка на найрабском общем.
– Тебе сейчас вода не на пользу: от обычного похмелья перейдешь к опьянению, а я сиди и радуйся?
– Ну так с больной головой я все равно ничего хорошего не сделаю, – пожал плечами парень и тут же скривился от боли.
– Хм, я знакома с тобой всего ничего, но хорошего пока не заметила. А уж объяснений по поводу моего появления и подавно, – кошка многозначительно посмотрела на мага.
– Мм… э… как бы это сказать… – парень опять стал увиливать от ответа.
– Как есть, так и скажи, – Кара вела себя все еще миролюбиво. «И это меня в семье называют нетерпимой?»
– Ну, понимаешь, мы ж на свадьбе у друга были. Мы его первым женили. Ну, собирались. Сперва был мальчишник, потом девичник. Или наоборот? Не суть важно. Потом у ворот с чарками встречали, потом за стол усадили, ну и пошло-поехало. В храме все практически никакие были, даже невеста с женихом в сторону дышали и по прямой идти не могли – всё из стороны в сторону бросало. Каким-то чудом держался Бадристер, но толку от этого ноль. А мы с Саваришем, еще одним другом, если что – не при делах. А там пентаграмма была. Не такая уж и пентаграмма, так – выщерблено, выбито, стерто, но при желании можно и увидеть. А тут еще вино разлили… Жаль, конечно, хорошее было. Наверное. Не помню. Но точно было. А тут эта пентаграмма… Ну мы и того ее, закончили, в смысле. В смысле Савариш достал какую-то палочку, а я ею остальное дорисовал, друг-то не маг, и даже рядом не стоял! Тут ты и появилась. Поскольку в этот момент Тофр с невестой в очередной раз сбились с курса и угодили куда-то в стену, мы с тобой оказались на пути у жреца. Ты – вся в белом. Я – почти в черном. Ну и… вот… собственно, так нас и поженили…
– Что ты подразумеваешь под словом «поженили»? – решила уточнить кошка, впрочем уже догадываясь о сути.
– Ну… видишь ли… э… как бы это… Короче: я – муж, ты – жена! – типа объяснил парень.
– В смысле? – Кара решила проявить природную вредность.
– А?.. Ну… это… когда двое семьей живут. Хозяйство, там, общее, дети, то-се…
– Понятно… – М-да, все вышло так, как Кара и подозревала: после чужемирного обряда она теперь чья-то сивиани [2] . – Звать-то тебя как, мужжж?
2
Сивиани – жена на найрабском общем.
– Глэн. Глэн Адияри, – странно выдохнул парень, будто прощаясь с жизнью.
– И что делать будем? – задала насущный вопрос кошка.
Ответить Адияри не успел, потому что дверь резко распахнулась, ударилась о стену, срикошетила назад, въехав в пытавшегося войти кого-то. Кого точно, Кара рассмотреть не успела, ибо дверь уже захлопнулась.
Второй раз дверь открылась не столь яростно, и в комнату ввалился толстячок, еще более встрепанный, чем сидящий на кровати сивиан [3] .
3
Муж на найрабском общем.