Шрифт:
Дверь распахнулась, и на пороге появился начальник охраны султана Махмуд-бей.
Он склонился перед султаншей, не нашедшей нужным даже прикрыть лицо:
– Султанша… Шехзаде, Повелитель прислал меня за вами.
– В Клетку или сразу в тюрьму?
Махмуд-бей покачал головой:
– Нет, пока нет. Султан желает поговорить с вами. – И тихонько добавил: – Если будете разумны, то…
Селим едва заметно усмехнулся. Будь он разумным, не оказался бы в такой ситуации.
– Селим?.. – ахнула Михришах Султан.
– За свои поступки надо отвечать, валиде.
Глядя вслед сыну, Михришах застонала и без сил опустилась на диван. Ей показалось, что видит своего обожаемого мальчика в последний раз.
«Я убью его, если он посмеет тронуть моего сына!» – решила женщина, забыв о том, что еще вчера сама делала все, чтобы свергнуть султана.
А шехзаде Селим пока ехал во дворец.
Махмуд-бей сделал все, чтобы доставка шехзаде к Повелителю не выглядела арестом, их сопровождала только пара охранников, хотя недовольных янычар в городе было предостаточно, при желании Селим вполне мог попросту сбежать. От умного юноши не укрылось напряжение, в котором находился Махмуд-бей, но он не сделал ни единого неверного движения.
Бежать? Но зачем и куда? Бежать – значило оказаться в руках людей мелких и недостойных и при этом вне закона. Верно говорят: предавший единожды предаст еще много раз. Разве он мог довериться янычарам после того, что произошло?
Перекупили одного, перекупят и других.
Нет, если уж добиваться трона, то открыто. Хотя какая теперь разница, вздохнул Селим.
Топкапы замер…
Стамбул замер…
Империя притихла…
Случилось невероятное – раскрыт заговор против султана, в котором принимал участие первый (и пока единственный) наследник трона шехзаде Селим! Но не сам заговор (сколько их было и сколько еще будет!), даже не его разоблачение потрясло всех, а то, как султан наказал виновных.
Прежде всего, он сам явился к янычарам. Это было необычно и очень опасно для султана. Янычары решили, что Повелитель пришел просить мира, а потому собирались во дворе, насмешливо ухмыляясь. Абдул-Хамид ждал молча, на его лице не отразилось ни единого чувства, оно было спокойным и почти безмятежным. Это несколько сбило спесь янычар, однако они все равно чувствовали себя уверенно.
Окинув взглядом толпу из двух десятков вооруженных воинов, которые запросто могли его растерзать, Абдул-Хамид вдруг усмехнулся и начал говорить. Сначала негромко, почти шипя, что вынудило янычар затихнуть, чтобы расслышать слова Повелителя.
– Мое войско недовольно мной… Молчать!.. Мое войско недовольно мной, но вместо того, чтобы отправить к Повелителю своего агу и изложить причины недовольства, оно начинает бунтовать и организовывать заговор?!
Голос перерос почти в рык и вдруг снова стал тихим, но это было шипение аспида перед жертвой:
– Вам неизвестно, что я стал султаном по воле Аллаха?
Абдул-Хамид говорил вкрадчиво и угрожающе одновременно.
– Вам неизвестно, сколько лет я, послушный Его воле, ждал и терпел, чтобы стать Его Тенью на Земле?! – Голос снова громыхал на весь двор, и вот эти переходы от вкрадчивого шипения к гневу были особенно страшны.
Кто из янычар не помнил, сколько всего перенес в своей Клетке нынешний султан, прежде чем сесть на трон Османов?
– Вы?! Вы выступаете против воли Аллаха?! Вы, ничтожества, недостойные стирать пыль с ног настоящих ревнителей веры, смеете оспаривать эту волю?!
Стая ворон испуганно взмыла в небо, потому что теперь султанский голос громыхал на весь двор. Янычары обомлели, никто никогда не слышал от Абдул-Хамида повышенного тона, все знали, что султан добр, мягок, а следовательно, слаб. И вдруг такое…
– Требуете награды вы, неспособные одержать ни единой победы?!
Обомлел даже верный Махмуд-бей, глава султанской охраны.
– Сложить оружие! Мы не уверены, что вы все его достойны!
Воины замешкались, что вызвало новый приступ гнева:
– На колени, неверные! На колени!
Янычары, словно против своей воли, послушно опустились на колени, протягивая обходившим их дильсизам свои сабли. Такого давно никто не видел, если видели вообще, – янычары, гроза империи, сдавали свое оружие по приказу Повелителя, которого еще час назад считали слабым и никчемным.
Дождавшись, пока находившиеся во дворе будут разоружены, Абдул-Хамид снова навис над стоявшими на коленях янычарами:
– Ваши зачинщики ответят за свой бунт против Аллаха.
Это мгновенно родило надежду в сердцах янычар – ответят зачинщики, значит, им, кроме вот этого унижения, уже ничего не грозит? Глава охраны Махмуд-бей тревожно покосился на султана: неужели все обойдется вот этим внушением? Но опустившие сейчас головы янычары завтра поднимут их снова и тогда больше не сложат оружие по первому рыку своего Повелителя. Люди с оружием унижения не прощают, надо хотя бы в тюрьму пару десятков самых активных кинуть, чтобы остальные на время присмирели. Или Абдул-Хамид рассчитывает, что их испуга хватит надолго?