С момента сброса бомб прошло минут десять. Обстрел хотя и стал менее интенсивным, но не прекращался. По расчетам получалось, что они уже перевалили за линию фронта и летели над своими.

— Пехота сегодня совсем обалдела, — крикнула в переговорную трубку Дина Никулина.

— Не признают. Постараюсь ракетами выяснить отношения! — откликнулась Женя.

Но и несколько белых ракет, прочертивших в черноте ночи крутые дуги, не вразумили наземников.

И тут у Жени мелькнула догадка…

— Дина, это не наши, — сказала она.

— Уже поняла, — мрачно ответила летчица.

«Наши отступили», — подумала Женя и почувствовала, как неприятно ослабели руки.

Вполне могло быть, что их аэродром занят врагом и теперь немцы поджидают там последние машины полка, чтобы захватить их вместе с экипажами. Кто там сейчас хозяин, без рации не узнаешь, а ведь готовились, сколько сил ушло на радиодело.

— Что предлагаешь? — подала голос Дина.

— Не знаю.

— Ладно, проведем разведку.

— Как?

— Увидишь.

Посадочные огни показались Жене тусклыми, еле заметными, как будто в тумане.

— Будешь садиться? — с тревогой спросила Женя.

Дина не ответила. В тот же миг летчица выключила мотор и машина плавно и бесшумно пошла на снижение. Замерли в различных положениях поршни, и только еще жил пропеллер. Винт пожужжал недолго и тоже застыл. На аэродроме было тихо, и это успокаивало. Сели, как показалось Жене, совсем незаметно, притаились. На всякий случай Женя расстегнула кобуру, потрогала пистолет — ощущение оружия придает уверенность.

Сидели и молчали. В любой момент Дина была готова запустить мотор. Долго ждать не пришлось. Послышались шаги, из темноты знакомый голос спросил:

— Никулина, ты?

— Мы, товарищ командир.

— Все перебазировались на другую точку. Видели, что делается? Ждала только вас. Собирайтесь, даю пять минут, берите техника и за мной.

Столь поспешно менять аэродром приходилось впервые, но к этому были готовы. Заранее уложенное в вещмешке личное имущество, по-солдатски немногочисленное, и самолетные чехлы за пять минут погрузили в фюзеляж, привязали к нижним плоскостям. Взлетели втроем — третьей в кабину к Жене села старший техник эскадрильи Зина Радина.

— Ты тут одна вольготно жила, а теперь мы тебя уплотним, — сказала Зина, забираясь на крыло.

— Новый жилец, да еще с вещами! Без ордера на вселение не пущу, — в тон ей ответила Женя.

— Ордера нет.

— А билет есть?

— И билета нет.

— Ладно, заяц, забирайся, но сиди тихо, а то летчик выбросит тебя на ходу.

Аэродром возле хутора Воровского опустел. Вскоре рассвело. На взлетной площадке остался только один самолет, он стоял у самой дороги, без винта. В эту ночь «десятке» здорово досталось, осколками снарядов побило крылья и фюзеляж, срезало свечу на одном из цилиндров, раскололо лопасть винта. Старший инженер полка Соня Озеркова и техник Глаша Каширина уже заканчивали чинить мотор, и теперь оставалось поставить новый винт — его ждали, привезти обещали винт и летчика, который отогнал бы самолет в тыл для капитального ремонта.

Ждали около часа и напрасно. Мимо по дороге прошли отступавшие части — угрюмые почерневшие лица, на гимнастерках окопная земля, легкораненые хромают, зло сплевывают. Беженцы шли нервно, торопливо и так целеустремленно, будто твердо знали, куда идут.

Соня Озеркова подошла к обочине, собираясь спросить, далеко ли немцы, но ее самою окликнул какой-то командир:

— Эй, девушки, вы что тут загораете? Немец рядом. Уходите сейчас же!

Ничего не оставалось, как сжечь самолет, который они почти вернули к жизни за последние несколько часов.

— Глаша, открывай бензокран, — приказала Озеркова.

— Товарищ инженер, давайте подождем, ну хоть немножечко!

— Вот как раз еще «немножечко», и фрицы будут здесь. Слышала?

Хлопнул выстрел — ракета впечаталась в залитый бензином борт, пламя ухнуло, рванулось вверх. Лучше было отвернуться и не смотреть.

Долго ехали на полуторке, принадлежавшей ПАМу (передвижные авиамастерские) несколько раз попадали в «пробки». Тогда водители, заражаясь один от другого, начинали гудеть, вылезали на подножку и с надеждой смотрели вперед, некоторые забирались на кабины и комментировали происходившие на дороге события. Нервничали, то и дело поглядывали на небо, каждую секунду ждали крика: «Воздух!»

Во время одного из таких стояний Соню и Глашу нашел писарь инженера дивизии и передал его приказ сжечь самолет без винта.

— Не очень же ты торопился. В Воровском, поди, уж немцы, — выговорила писарю, Озеркова.

— Оставили?!

— Сами догадались.

В конце концов, пришлось съехать на боковой проселок; машин там было меньше, но и двигаться по нему оказалось совсем нелегко — грузовичок подбрасывало на колдобинах, Глаша и механик из ПАМа с усилием удерживались в кузове, ухватившись за борт. Авария, которую все четверо ждали, случилась к вечеру. Повозившись с полчаса, водитель установил, что лопнул промежуточный валик. Съели по куску хлеба и задремали в кузове.