— Длинные волосы — это сейчас не примета, — задумчиво отзывается худой старший лейтенант, участковый. — И куртка болонья тоже. Но вот вы говорите, он в очках был?

— В очках, в очках, — повторяет шофер. — Он все еще их поправлял аккуратно так, одним пальчиком…

— Есть какие-нибудь соображения? — настораживается пожилой майор, замотдела по розыску.

— Да не так чтобы очень, — не спеша говорит участковый. — Участок-то у меня знаете какой! Давно его делить надо.

— Завела сорока Якова, — недовольно бурчит майор. — Сказано ведь, решим. В свое время.

— В свое время, это хорошо, — независимо отзывается участковый. — А пока… Два общежития у меня на участке. Строители и с металлургического. Ребята, сами понимаете, разные. Да и много их, всех не упомнишь. Так вы говорите, правильные черты лица, длинные светлые волосы, очки… Посмотреть надо, подумать…

— Сейчас надо смотреть, сейчас, — торопит майор.

— Сейчас и посмотрим, — как бы сам с собой разговаривает участковый. — Разбудим кого надо. Если что не так, извинимся. На службе находимся, не ради простого интереса в гости ходим. Посмотрим.

— По последним сводкам я еще два подобных случая помню, — вступает в разговор Кондаков. — И район совпадает.

— Приметы не совпадают, — майор покачивает головой. — Я тоже эти случаи знаю. Но длинноволосый красавчик в очках — это что-то новенькое. Будем искать… Шофер поедет сейчас к нам…

Шофер согласно кивает, но по лицу его видно, что он уже давно потерял веру в нас. Бесконечные вопросы все об одном и том же, все время появляются какие-то новые люди, для которых снова и снова надо повторять свой рассказ, скоро четыре часа ночи, темень, вокруг ни души, разве кого найдешь? Но он согласно кивает головой. Ничего не поделаешь, раз надо…

Отойдя в сторонку, Кондаков обсуждает с инспекторами угрозыска и участковым версию.

— Возможно, что один из преступников плавал с рыбаками.

— Одежду, одежду осмотреть по каждому сантиметру. Грязь, масло, краска — фиксировать все!

— Очки сразу сузят круг поисков…

— В случае чего прямо по рации связывайтесь с нашей группой…

Пожимаем друг другу руки и расходимся по машинам.

— Что меня поражает в этом деле, так это наглость! — зло говорит Кондаков и закуривает. Огонек спички освещает его осунувшееся лицо. — Свинская, беспардонная какая-то наглость! Орудуют так, будто нас в городе не существует! Но ведь найдем же, все равно найдем! Не сегодня, так завтра, через неделю, через месяц, а найдем! Да что там месяц — раньше попадутся! Они ведь теперь не остановятся. Легких денег хлебнул — пиши пропало…

— Не заводись, — говорю я. — Поедем домой.

— Ну уж нет, — вдруг как-то сразу успокаивается Кондаков. — Я есть хочу. Что-нибудь горячее и мясное. Я ведь еще не ужинал.

— Сейчас уже завтракать пора, — я смотрю на часы. — Половина четвертого.

— Тогда надо спешить, — деловито говорит Кондаков и наклоняется к дяде Мише. Тот охотно кивает. — А повезу я вас, соколики, ужинать. Или завтракать. Это как вам будет угодно.

— На вокзал, что ли? — Следователь недовольно морщится.

— Ни в коем разе, — веселится вовсю Кондаков. — Культурно, чисто, в свете люминесцентных ламп, с обязательной подачей горячих блюд!

— А мне горячего молока с пенкой, — капризно говорю я.

— Будет тебе с пенкой, — охотно соглашается Кондаков. — Дежурному сообщим с места. Все равно по дороге. Дядя Миша, гони!

— Слушаюсь, товарищ самый главный начальник, — с готовностью ответствует дядя Миша, и мы трогаемся.

К дому, над которым горят неоном названия двух наших областных газет, подъезжаем с переулка. Типографское здание насквозь пронизано светом, и на улицу доносится ровный гул машин. У темного подъезда густо стоят фургоны из почтовых отделений, ждут утренних газет.

Мы паркуемся рядом с фургонами.

Дядя Миша трещит ручным тормозом и оборачивается к нам:

— Давайте идите. А я здесь побуду, на связи. Мало ли что…

— Я останусь, ребята, — слышится сонный голос следователя. — Спать хочу — мочи нет. Ну вас с этим ужином или завтраком! Я лучше здесь прикорну…

Кондаков с сомнением смотрит на него:

— Проспишь вызов.

— Не просплю, я чуткий. В армии по связи служил, у меня на вызов реакция.

— В случае чего скажи, чтобы снизу позвонили в буфет на пятом этаже.

— Ладно, — тихо отзывается следователь и блаженно замолкает.

Вылезаем все четверо: Кондаков, проводник собаки, дядя Миша и я. В проходной Кондакова знают.

— Эти трое — со мной, — лихо бросает он.

Дядя Миша незаметно подмигивает мне.

Чертовски приятно подниматься под утро сквозь этажи делового, незасыпающего дома!