красивой, но, конечно, более несчастной. Он описывает своего героя во все моменты

его жизни: негр родился — и уже вырван из рук матери, он полюбил — но не может

быть любимым, а в будущем его ждет униженная, бездомная старость... Поэт

описывает беглеца в селве, чер

1 Тирадентес (Ж оаким Жозе да Силва Ш а в и -е р) — руководитель национально-

освободительного движения в Минас-Жераис — Инконфиденсия Минейра (1792). Это

движение имело целью освобождение Бразилии от португальского колониального

гнета.

60

61

ного «бандита», горящего жаждой мщения. И он не только описывает, он

проклинает того, кто порабощает, кто продает и покупает невольника, бесчестит и

унижает его. Он проклинает тех из поэтов, кто уклоняется от своей миссии певца

народа. Проклинает священника, который служит рабовладельцу опорой. Его поэзия —

глубокая и мощная — потрясает рабство в самых его основах.

Его первое слово — о страдании матери, черной невольницы, от которой хозяин

отрывает малютку. Поэт хочет, чтоб все увидели эТо страдание, эту бесконечную тоску,

эту повседневную дра^у жизни:

На срок, читатель, самый малый Расстанься с этой пышной залой И опустись со

мной в сензалы, Где света нет, где мир угрюм. Ребенка своего лишенной Там матери

услышишь стоны, Не брызнула б слезой соленой На твой изысканный костюм.

Но пусть не следуют за поэтом те, кто не в силах понять горе негра. «Ты, что

находишь иной раз грустным свой собственный праздник», «ты, настолько великий,

что никогда не слышишь ничего, кроме звуков оркестра», — тебе незачем следовать за

поэтом, ибо ты никогда не поймешь, «как гибнет раса новых прометеев».

Но мы пойдем вслед за поэтом, подруга, ибо наши ноги привыкли к таким

переходам и наши глаза — к таким зрелищам. Вот перед нами черная мать укачивает

ребенка нежной колыбельной. На дороге слышится топот кавалькады. Это к хозяину

приехали другие хозяева. Они хотят купить рабов. Вот они:

Загаром покрыты их лица.

Во рту же сигара дымится;

Улыбки у них плотоядны,

А взгляды и хищны и жадны.

Ус лихо закручен.

С серебряной ручкой —

Как символ их мощи и власти —

Болтается Хлыст у запястья.

61

Начищены туфли до блеска. У пояса ж в виде подвеска.— Нельзя забывать и про

это — Увидишь ты ствол пистолета.

Невольница трепещет возле убогой кроватки ребенка. Для рабыни, подруга, «стать

матерью — преступление, иметь ребенка равносильно краже». Вскормленное грудью

дитя ее любви уже имеет хозяина. Кастро Алвес призывает ей на помощь Иисуса Хрис-

та. Но это опасно, подруга: у хозяина есть свой Христос, запертый в алтаре,

освещенный свечами и одетый в золото. Хозяин показывает покупателям товар. В углу

мать, «недвижная, обезумевшая, потерявшая разум». И диалог между невольницей и

хозяином отражает все оттенки материнской любви. Она просит, умоляет, взывает о

пощаде. Хозяин не слушает ее — ведь она всего лишь негритянка. Но когда у нее

отнимают ребенка, она уже не рабыня — она мать, она львица, защищающая свое дитя.

И хозяин вынужден отступить. Кастро Алвес любил, чтобы в его стихах негры

восставали и всегда были готовы к бунту, — он хорошо знал всю пагубность

безропотности. И, возможно, подруга, того же ребенка он показывает нам в другой

печальной поэме. Отчего плачет это дитя?

Ванили ветвь иль плод граната Достать ручонкой не смогла ты И плачешь, бедное

дитя? Чтоб ротик улыбнулся алый, Чего бы ты ни пожелала, Тебе тотчас достану я.

Но это, подруга, — черный ребенок, и ему ли плакать из-за ветки или из-за цветка:

Отняли мать у ней злодеи... Что ей ваниль? Что ей гранат? Еще смеяться не умея.

Познала слезы, боль утрат.

61

Чего хочет дитя? Чего может хотеть ребенок, который потерял мать: утешения,

дружеского голоса, другую семью?

Чего, несчастный, хочешь ты?

Мой друг, мне нужен нож отмщенья!

62

Это то, чем Кастро Алвес постоянно наделяет рабов — персонажей своих поэм.