ЯНКЕЛЕВИЧ. (ДЖАГЕ) Не может быть!

ДЖАГА. (заплетающимся голосом) Я вас уверяю… (он поднял рюмку) За великую еврейскую женщину — Жанну Д`Арк!

Они выпили, помолчали, и вдруг ЯНКЕЛЕВИЧ откашлялся и затянул «Подмосковные вечера».

ЯНКЕЛЕВИЧ. …Не слышны в саду даже шорохи…

И ДЖАГА вдруг подхватил, но уже по-французски… и так они сидели и дружно пели…

ЯНКЕЛЕВИЧ. (закончив петь) Кстати, ДЖАГА, у меня к вам один вопрос… Смешно, конечно, что с ним обращается миллионер…

ДЖАГА. (пьяным голосом) Не вижу ничего смешного… Мне и Онасис задавал вопросы.

ЯНКЕЛЕВИЧ. Понимаете ли… Тут подвернулась дешевая партия этих, как их, а…а…авианосцев… Я их всех, естественно, скупил, и остался совершенно без сантима… Я надеюсь, вы догадываетесь, сколько стоит авианосец?

ДЖАГА. (пьяным голосом) Сто миллионов…

ЯНКЕЛЕВИЧ. Приблизительно… А я взял двенадцать… Приблизительно… И, как я уже сказал, остался без сантима. Не

могли бы вы…

И тут пьяный ДЖАГА вскочил, неловко замахал руками и издал какой-то пьяный клич.

ЯНКЕЛЕВИЧ. Ради Бога, только не шумите… Если не хотите — не одалживайте!

ДЖАГА. Да нет, на вас же идут… Это евреи?

ЯНКЕЛЕВИЧ. Откуда я знаю?..

ДЖАГА. (сурово) Вы — евреи?! (ЯНКЕЛЕВИЧУ )Они говорят — что да.

ЯНКЕЛЕВИЧ. Раз говорят — значит, евреи. Просто так говорить не станут.

ДЖАГА. Но они не похожи — ни пейс, ни шляп, ни сюртуков… И двигаются на вас.

ЯНКЕЛЕВИЧ. Не беспокойтесь… Евреи бывают разные — бухарские, шведские, индейские… А вы какие? Сардинские. Очень приятно. Никогда в жизни не слышал… ДЖАГА, нас приглашают в гости сардинские евреи. Это очень почетно… Что? Только меня одного?.. Жаль, но что поделаешь. Одного — так одного… Никогда в жизни не был в гостях у сардинских собратьев.

(ЯНКЕЛЕВИЧ обратился в зал).

И мы двинулись. Никогда я не катил в такой шикарной машине. Там была слоновая кость, яшма, бархат, кожа, черное дерево, бар и кресла, большие и мягкие, как в Большом театре…

Я катил и только никак не мог понять — зачем сардинским евреям приглашать в гости старого еврея из России…

Сардинские евреи были необычные, они как-то очень мало напоминали евреев и, если хотите, не напоминали евреев вообще. Скорее они напоминали пастухов. Впрочем, и первые евреи тоже были пастухами…

Они гнали по заброшенным дорогам, по зигзагам и, наконец, проскочив редкий лесок, остановились у виллы. Я был по-настоящему горд за сардинских соплеменников — такой виллы я не видал даже в фильме «Династия».

Не знаю, слышали ли вы о таком…

Меня провели к мраморному столу. В фарфоровой посуде лежали омары, на серебряном блюде отдыхала форель, на золотом — фазан. Посредине, на треножнике, красовался поджаренный молочный поросенок. Вы знаете, поросенок меня поразил больше виллы.

— Евреи едят свинину?! — удивился я.

— Сардинские, — объяснил один из них, — это то, что нас отличает от других. Евреи появились на Сардинии еще до запрещения свинины.

Этого я не знал, впрочем, как и то, когда запретили свинину.

Они разлили вино и я поднял тост.

ЯНКЕЛЕВИЧ. (произнося тост) За сардинских евреев! (он осушил бокал) А, есть красную рыбу на фоне белых гор — скажите, мои дорогие сардинские сородичи, разве это не рай? Единственное, о чем я жалею — что здесь нет моего сына с семьей. Он этого никогда не ел. Он даже об этом не мечтал. Единственное, о чем он мечтал, когда был маленьким мальчиком — это были яблоки. Он обожал их. И обожал коммунизм. Да, да… Потому что говорили, что при коммунизме будет все, даже яблоки. Причем, бесплатно. Это им сообщили уже в яслях, и это им повторяла в школе их учительница.

— Дети, — говорила она, — в один прекрасный день вы встанете, пойдете в гастроном, и вдруг увидите, что соль — бесплатно! А через год станет бесплатной горчица. А через два — хлеб…

Скажите, мои прекрасные сардинские евреи, вы когда-нибудь ели бутерброды с горчицей и солью? Это прелесть. В те годы они были у нас очень популярны. И вот — даже учительница мечтала о них… И вдруг мой сын — я не знаю, кто его потянул за язык, он весь пошел в папу, спросил:

— А яблоки, яблоки будут бесплатно?