– Нет, Хикари-сама... – Куо почувствовал вдруг, как к его лицу прилил жар стыда. Молодой самурай прятал взгляд, словно виноватый школьник перед учительницей. – Я прошу прощения. Подобное никогда больше не повторится. Я буду осмотрительнее... и серьезнее. Клянусь честью самурая и... и своей жизнью.

Стремясь спрятать багровеющее лицо, Куо встал на колени и в низком поклоне коснулся пола лбом. Он пытался скрыть внешние проявления стыда, но уши его предательски ярко алели. Видя стыд и смущение самурая, даже Хикари стало не по себе.

– Хорошо. Я верю вам, Сусуми-сама. Поверьте, мне не хочется быть слишком суровой ни к вам, ни к принцу Кано, ни к моей дочери. Уверена, мы все сделаем для себя необходимые выводы из произошедшего. Могу ли я теперь увидеть Кицунэ?

– Да, благородная леди, пожалуйста, – Куо поднялся на ноги и приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы Хикари смогла увидеть девочку, что сидела в кресле, напротив Кано и его мольберта.

Кицунэ, заметив движение, скосила взгляд, улыбнулась и помахала маме ручкой. Хикари сочла за лучшее не мешать и отступила, позволив Куо осторожно закрыть дверь.

– Я поговорю с ней немного позже. Леди Така, побудьте здесь, прошу вас. Уверена, что Кицунэ раскаивается в своем непослушании и больше не будет вести себя неподобающим образом. Оставляю ее вам.

– Да, госпожа. Спасибо вам за содействие и простите меня за то, что побеспокоила вас.

Кицунэ сидела спокойно первые пятнадцать минут, а потом начала выдавать признаки нетерпения.

– Готово? – спросила она.

– Нет пока, – невозмутимо ответил Кано. – Подожди немного.

«Немного» для Кицунэ означало что-то около половины минуты, или даже меньше десяти секунд.

– А теперь готово?

– Нет еще.

– А теперь?

– Подожди пока.

– Но Кано-кун! Я хочу посмотреть!

– Нельзя смотреть на незаконченную картину. Любой комментарий может сбить настрой художника.

– А я молча посмотрю!

– Все равно нельзя.

«Нельзя». Какое слово может звучать привлекательнее? Кицунэ сидела как на иголках, ерзала и сгорала от нетерпения, а Кано как мог ее успокаивал.

– Уже почти все.

– Правда? Ну теперь-то можно посмотреть?

– Потерпи чуть-чуть! – мальчишка сделал еще пару штрихов и довольно ухмыльнулся. – Готово!

Кицунэ метнулась к нему стрелой, обдав волной кружев и сладкого запаха духов, скользнула за спину и обняла за шею.

Пару мгновений Кицунэ смотрела на картину, ничего не понимая, а потом вдруг расцвела, как майская роза.

– Это я? – воскликнула она. – Как здорово!

На белом полотне красовался карандашный набросок симпатичного лисенка, сидящего и обернувшего ноги пушистым хвостом. На голове его красовался небольшой аккуратный бантик, который сразу позволял понять, что этот лисенок – девочка.

– Тебе нравится?

– Просто не представляешь, как! – Кицунэ всплеснула ладонями и подскочила к полотну, указав на его верхнюю часть. – А теперь здесь нарисуй мою маму, сидящую на подушке. А вокруг ее фигуры – золотые лучи, как от солнышка! А вот здесь, справа от меня, – большую кошку... пантеру! Это бабушка. А слева – серого волчонка с грустными глазами! Это Мичиэ-чан. Вот здесь и здесь – двух собачек... худощавые такие и вытянутые, как стрелы...

– Гончие, что ли? – слыша восторженные аханья за дверью, Куо заглянул в комнату и не преминул встрять.

– Да, наверно. Я на картинках видела.

– Деды довольны будут, – Куо загадочно ухмыльнулся, представив пару седых, тощих псов на тонких лапах. Самое что ни на есть точное сравнение. – А меня нарисуете?

Кицунэ уверено кивнула, хотя отдуваться за ее фантазии целиком и полностью предстояло Кано.

– И кто же буду я?

– Волк! – Кицунэ стояла спиной к Куо и не заметила его саркастической усмешки. – Красный волк!

Сарказм сменился выражением довольства.

– Ну, если красный, тогда согласен! У тебя верный глаз, лисенок! А кто у нас Макото?

– Медведь! – не задумываясь, выпалила девчонка. Настала очередь Макото саркастически ухмыляться. – Панда!

– Почему панда? – пробубнил Макото, вздрагивая от неожиданности и удивленно приподнимая одну бровь.

– Большой, сильный, но добрый и... красивый!

Жар смущения прихлынул к лицу великана, и он, пряча взгляд, тихо проворчал:

– Не такие уж панды и добрые...

– Во-во, – Куо, хихикая, сверкал глазами. – Красные волки запросто эту истину подтвердят! Они-то знают, какая у панды тяжелая лапа!