– А я? – осторожно подал голос Кано. – Мне и себя можно нарисовать?

– Конечно! – вот здесь, справа. Бабушка добрая, она подвинется немного правее и отступит чуть-чуть назад, чтобы быть рядом со мной и опекать нас с тобой обоих!

– Я уже взрослый и не нуждаюсь в опеке, – недовольно напомнил Кано. – Ну, хорошо. А кем мне себя нарисовать? – мальчишка гордо расправил плечи, воображая тигра, льва, или могучего водяного дракона.

Кицунэ задумалась на пару секунд, внимательно присматриваясь к Кано.

– Енотик!

– Что?!

– А тебе не нравится? – Кицунэ обиженно надула щечки. – Что, не знаешь, какие еноты пушистые, умные и красивые? А еще они очень чистоплотные и... и добрые!

– Тануки – лучший друг кицунэ! – напомнил Куо. – Разве они не из одних и тех же сказок? Соглашайтесь, Кано-сама! Наша принцесса все верно подмечает!

– Ну хорошо... – Кано все же упрямился, не желая признаваться себе, что он всего лишь енот рядом с волком и медведем. – Если тебе так хочется, я нарисую енота... потом увидишь, как я сражаюсь, и поймешь, кто я на самом деле!

– Ладно. – Кицунэ кивнула и выжидательно уставилась на Кано.

– Что? – не стал томить ее мальчишка.

– А рисовать ты разве не сейчас будешь? Я посмотреть хочу.

– Много времени займет, но я обязательно нарисую. Потом. А сейчас я твой портрет хочу нарисовать. Лисенок, – это же просто шутка была! Сядь снова в кресло, Кицунэ-чан, а я поменяю полотно и начну портрет. Уже настоящий.

– Ладно, только... – Кицунэ схватила вдруг недорисованную картину с мольберта и дернула так, что подставка едва не упала на бок. – Пойду маме покажу!

Не успел Кано даже моргнуть, как Кицунэ выпорхнула из комнаты вместе с картиной.

Маленькая оборотница выскочила в коридор и замерла, увидев леди Таку, сидящую в поданном расторопными слугами кресле. Бабушка даже не посмотрела на выскочившую из комнаты внучку. Обиделась.

Кицунэ поставила полотно к стене и подкралась к Таке.

– Ба-буш-ка-а-а... – виноватым голосом протянула она, погладив ладошкой рукав кимоно старой служанки. – Не сердись на меня... я больше не буду...

Така хотела что-то сказать в ответ, но, понимая, что от этих слов ничего хорошего ждать не приходится, Кицунэ встала перед ней с таким виноватым видом, что даже у суровой бабули дрогнуло сердце.

– Не вздумай плакать, – сказала Така, видя слезы, дрожащие в уголках глаз девчонки. – Иначе действительно сурово накажу тебя, негодная лисица! Я всегда желала тебе только добра, и непослушание с твоей стороны очень обидно для меня.

– Я больше не буду! Бабушка-а-а... ну не ругайся, пожалуйста!

Така вздохнула еще раз, поднялась с кресла и развела руками.

– Хорошо. Я рада слышать в твоих словах честность, Кицунэ, но помни, что один раз обманув – теряешь доверие навсегда!

– Да, бабушка! Я не обманываю и буду тебя слушаться, честное слово! Ты прощаешь меня?

– Я вынуждена это сделать, ведь ты не понимала, почему тебе не надо играть с курительной трубкой. Ох, Кицунэ-чан, ведь я действительно заботилась о тебе. Ты должна больше мне доверять, и помни, что я не помеха в играх, а защита от опасности!

– А какая опасность была в курительной трубке?

– Расскажу чуть позднее, – Така миролюбиво улыбнулась Кицунэ. – Сейчас ведь ты что-то хотела показать леди Хикари? А мне можно посмотреть?

– Конечно! – Кицунэ просияла, уверовав в свое спасение.

Леди Хикари перечитывала и переписывала набело письмо для дайме Торио, когда в комнату вошли Кицунэ и леди Така.

– Мам, мам, посмотри! – Кицунэ с ходу бросилась к ней, держа на руках полотно с карандашным наброском. – Это принц Кано нарисовал!

– Скажи-ка мне лучше, дочка, кто у нас старших не слушается? – борясь с теплыми интонациями в голосе и изо всех сил стараясь быть строгой, спросила Хикари. – Кто убегает и прячется, кто в шалостях меру забывает?

– А мы с бабушкой Такой уже помирились! – Кицунэ поставила картину, подскочила к бабуле, обняла ее за руку и ласково прижалась щечкой к плечу. – Я попросила прощения, и она на меня больше не сердится! Правда, бабушка?

Наивные и доверчивые глазки Кицунэ уставились на старую служанку, которая никогда не смогла бы выдержать такой взгляд достаточно долго, чтобы заметить в глубине девчоночьих глаз, под небесно-синим сиянием, золотистую лисью хитринку.