Все смотрели, как жираф и такса дружно едят жёлтую тыквенную кашу с изюмом из двух синих блюдечек. Жираф опустил в своё блюдце голову на длинной шее и причмокивал толстыми губами, а такса вытянулась всем телом, стараясь дотянуться, и лакала из своего. И оба они фыркали от удовольствия.

– Знаешь, Максюша, – сказал Никанор с полным ртом. – А мне они нравятся как пара! Очень гармонично смотрятся! И Федя уже почти совсем выздоровел.

– Да, Линде идут эти жёлтые шарики, – кивнул Максимилиан. – Хорошо получилось!

Никанор улыбнулся и даже слегка покраснел от гордости.

– Если котлеты уже закончились, – сказал он, – я бы охотно поел на десерт этой славной кашки с изюмчиком.

Максимилиан энергично закивал головой.

Федя и Линда наелись и заснули, глубоко дыша и прижавшись друг к другу боками – жёлтым с коричневыми пятнами и коричневым в жёлтый горошек.

Федя выздоравливал быстро. С каждым днём он становился всё крепче и веселее. Гриша научил его играть в футбол, а Глаша пробовала заниматься вместе с ним балетом – она всерьёз решила поступать в подготовительный класс хореографического училища. Федя с удовольствием играл в мяч, но балет ему понравился даже больше – может быть, потому, что балету его учила Глаша. Феде вообще нравились женщины – и мама, и Элеонора, но Глашу он просто обожал. Грише это было немного обидно.

– Какой-то он немужественный! – сказал он, наблюдая, как Федя, смущённо прикрыв глаза, с нежностью прижался губами к Глашиному ушку.

– Наоборот! – весело ответил папа. – За девушками ухаживает! Значит, взрослый уже!

Взрослым Федя, конечно, не был, но рос он действительно с поразительной быстротой.

Глашу с Гришей это очень пугало. Они помнили слова доктора о том, что жираф может не поместиться в их квартире, поэтому внимательно следили за Фединым ростом и каждое утро замеряли его, делая зарубки на пальме. Но настал день, когда от пальмы ничего не осталось – Федя её просто доел: вначале нижние листья, потом, когда подрос и смог дотянуться, – верхние, а под конец стал грызть ствол, хрустя им как капустной кочерыжкой. А с каким удовольствием он пил консервированный кокосовый сок! Элеонора даже стала ограничивать его и открывала по одной баночке, утром и вечером. Глаша и Гриша тоже считали, что кокосовый сок Феде не полезен, им казалось, что он от него покрывается пятнами, как Глаша от клубники. Гриша даже сказал, что про жирафов это точно известно – научный факт!

Максимилиан подумал и согласился:

– Вполне возможно! Это называется АЛЛЕРГИЯ! К тому же он ведь вообще пупырчатый… и болел… плюс глубокая заморозка… всё это, конечно, ослабляет ИММУНИТЕТ! Но, мне кажется, главная причина всё-таки – быстрый рост! Ведь у него и раньше были пятнышки, когда он был маленький, а теперь их просто стало больше!

Глаша и Гриша переглянулись. Похоже, дедушка был прав! Недаром же он профессор! Ну, и как тут быть?

В общем, когда Федя уже доедал пальму, Глаша и Гриша стали мерить ему рост прыгалкой. Для этого Гриша вставал на табуретку и поднимал скакалку высоко над головой, а Глаша подводила к ней Федю и завязывала бантик около его головы. Теперь ей тоже приходилось вставать на табуретку, потому что бантик поднимался всё выше и выше, и было ясно, что если так пойдёт, то скоро уже и прыгалки не хватит – Федя её просто перерастёт. А потом будет расти дальше и в один ужасный день перестанет влезать в их квартиру.

– Что же делать? – спросила Глаша.

– Придётся изобретать лекарство. Чтоб он не рос, – ответил Гриша. – Я, пожалуй, этим займусь!

– Займись! Побыстрее! – сказала Глаша и с надеждой посмотрела на своего умного брата.

– Хорошо! – сказал Гриша. – Только ты СОЗДАВАЙ МНЕ УСЛОВИЯ!

– Самые лучшие! – пообещала Глаша.

И Гриша стал думать. Для этого он уходил в кабинет Максимилиана, когда дедушка был в университете на лекциях, садился за его стол и сосредоточивался, стараясь, чтобы на лбу у него образовалась хоть одна морщина.

А Глаша сидела в детской тихо, как мышка, и занимала Федю спокойными играми, следя за тем, чтобы он не фырчал, не скакал, не цокал и вообще не мешал Грише думать.

Элеонора у себя в комнате рисовала какую-то новую картину и так увлеклась работой, что почти не выходила.

Папа с мамой целыми днями пропадали на работе.

Так что Грише никто не мешал, и он НАПРЯЖЁННО ДУМАЛ по многу часов в день. Но придумать лекарство против роста – задача сложная! Глаша это понимала и ни о чём не спрашивала. Только вопросительно смотрела на брата и, не получив ответа на свой невысказанный вопрос, тяжело вздыхала.

Иногда заходил Иван Иванович. Он мыл руки, осматривал Федю, слушал его лёгкие, хлопал его по жёлтому плечу и, одобрительно кивнув головой, продлевал медицинскую справку.

Впрочем, из Комитета по городским беспорядкам больше не звонили. Казалось, опасность миновала.

Однажды папа с мамой пришли с работы очень весёлые и сказали, что их проект победил на конкурсе. Они выиграли ТЕНДЕР! Глаша и Гриша слова «тендер» не поняли, но почему-то оно им не понравилось. А Максимилиан страшно обрадовался, стал поздравлять папу и маму и расспрашивать их о проекте. Элеонора помрачнела, насупилась и сказала: