Митяй! Это что еще за новости?.. Это ведь не детская площадка, а диван-кровать. Прыгай-прыгай, абажурчик еще можешь на голову надеть, на клоуна будешь похож. Ложись немедленно!.. Я кому говорю?.. На минутку только отошел, а ты тут цирк устроил. Митяй, закончим мы с тобой день по-хорошему. Культурно день закончим. Давай лежи, я тебе сказку расскажу…

Что ж тебе рассказать?.. Про колобок знаешь? Исключительно интересная сказка. Мне ее тоже в свое время кто-то рассказывал, только уже не помню кто… Значит, так… Жили-были дед да баба. Да не кусай ты подушку! За что ты ее кусаешь?.. Тебе уже не два годика. Вот… Испекла бабушка в духовке колобок. Румяный вышел колобок, качественный. Положила его на подоконник, чтоб остыл, а он, можешь представить, чуть освежился, прыг с подоконника на улицу и покатился по проезжей части. Катится он так, катится, на светофоры ноль внимания, и вдруг бежит ему навстречу лисичка. «Здравствуй, — говорит, — колобок, очень ты мне нравишься, сейчас я тебя съем». Представляешь?.. Оставь Чебурашку в покое. Вот мы ее сюда положим, на тумбочку. Намаялась она за день, ей тоже отдохнуть надо. И дедушке тоже… Ну вот… Лисичка говорит: «Сейчас я тебя, колобок…» Нет, это она уже ему сообщила… Опять телефон. Только ты не смей вставать. Понял? Лежи спокойно, я сейчас же вернусь…

Алло!.. Я, Нина Степановна, я. Ну как, собираться нам в Ялту?.. Что?.. Не верю, что путевок не было. Что значит — одна только и была?.. При чем тут другой вариант?.. Что? Дома я буду, где же мне быть? Внук у меня в гостях. Он самый. Спать его укладываю. А вы когда позвоните? Ладно. Буду ждать.

Вот он я, Митяй, вот он я. Опять я с тобой. А почему одеяло на полу? А?.. Главное дело — нет Ялты. А куда ж она делась, Ялта?.. Через несколько минут, говорит, перезвоню… Или зажали парочку путевок, или совесть пробудилась. Ладно, подожду… Да. Лисичка, значит, говорит: «Раз такое положение, я тебя моментально съем!» Вот. А колобок и голос повышать не стал, говорит: «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, так неужели ж из-за двух санаторных… Этого я от тебя, лисичка, никак не ожидал…» И покатился дальше в неизвестном направлении. И вдруг, представляешь, выбегает волк… Подложи ладошку под голову и слушай… Вот так. Волк говорит: «Колобок — румяный бок, есть такое мнение, что надо тебя скушать». А колобок ему отвечает: «Это для меня большая неожиданность. Неужели местком…» Ну что ты на меня смотришь? Закрывай глаза… Во! Опять телефон. Это, скорей всего, тетя Нина звонит из бытовой комиссии. Лежи тихо. Я сейчас…

Алло! Да. Сколько? Ясное дело — две. Мне и Марии Николаевне. У меня же в заявлении указано. Да не обиженный у меня голос. Нормальный голос. В Ялту только одна?.. Понятно. А что Медведев?.. Куда? В Мисхор? А туда две?.. Отлично! С двадцатого? Годится. Спасибо. Медведеву привет. Пока!..

Эт-то что еще такое?.. Куда одеяло запихал?.. Будильник не игрушка. Зачем ты его себе на живот ставишь?.. Дай сюда!.. Так на чем же мы… Да. В итоге покатился колобок в этот вот в Мисхор. Прибыл, а там его уже медведь дожидается… Медведев. Колобок ему говорит: «Спасибо за внимание, спасибо, что пошли навстречу». А медведь ему: «Нормально. Все сделано». И покатился колобок быстрей быстрого — до отъезда времени мало совсем, а дел невпроворот: ремонт машины — раз, карты санаторно-курортные — два. Вернулся он домой, все спрашивают: «Где ты был?» А он говорит: «Отдыхал и лечился, пробыл полный срок, двадцать четыре дня, и теперь, — говорит, — с новыми силами приступаю к работе». Вот. Тьфу ты! Опять телефон. Это, наверно, мама интересуется или бабушка — как мы тут…

Алло!.. Володя?.. Да?.. Нет, ты серьезно? Какое крыло? Заднее правое. Да? До чего ж ты меня выручил. Что, что? По госцене? Ну, знаешь, просто-таки нет слов. Все понял. Привет!..

Ну как, Митяй, заснул?.. Ах, ты притворяешься. Хорошо это? Красиво?.. Спи… Спят усталые игрушки, баю-бай, одеяла и подушки… Засыпай. Даже сказка спать ложится, одному тебе не спится… Баю-бай… Вот гляди, я тоже за компанию на тахту прилягу и глаза закрою… Вот я уже и сплю крепким сном. А чего мне не спать? Все у нас сегодня с тобой очень удачно получилось, прямо как в сказке. И главное, представляешь? По государственной цене. Слышишь? Нет? Что?.. Спишь уже. Ну и правильно делаешь. Спокойной ночи, Митяй. Спи!..

1982

Картина за окном в точности как в цветном телевизоре. Дом культуры — фасад синий, колонны белые. Газон зеленый, тюльпаны красные, ну и машины, конечно, — коричневый «Москвич» и два «жигуленка», один желтый, другой серый…

А все же есть у него, у Жаркова, какое-то особое чутье, а иначе с чего бы это он в рабочее время стал в окно смотреть. А вот вроде бы случайно поднял глаза и увидел — из-за угла плавно выехала и остановилась «Волга», не рядовая, их в городе не меньше десятка, а черная персональная «Волга» Зотова Ивана Александровича. Но вышел из машины не лично он сам, а невысокого роста мужчина в шляпе и с палочкой. Что-то он сказал шоферу, и, когда «Волга» уже отъезжала, Жарков понял, что не ошибся — номер хорошо знакомый.

Он выглянул в приемную, Галочки нет на месте, и Жарков оставил дверь открытой. Если гражданин к нему прибыл, пусть входит запросто, без доклада и прочего бюрократизма, а то, что нынче неприемный день, роли не играет. Тем более в данном конкретном случае.

Когда незнакомец появился на пороге, Жарков шагнул ему навстречу:

— Вы ко мне?

— Здравствуйте. Не знаю, к вам ли… Мне нужен начальник отдела коммунального хозяйства товарищ Жарков.

— Он перед вами. Прошу. Присаживайтесь.

— Спасибо.

Посетитель снял шляпу, сел в предложенное ему полукресло и коротко улыбнулся в ответ на приветливую улыбку хозяина кабинета.

— Сперва давайте познакомимся. Жарков Егор Игнатьевич. А вас как величать?

— Крылов Семен Филиппович.

— Очень приятно. Чем могу быть вам полезен?

— Сейчас скажу… Сам я, знаете ли, нездешний, заехал родных навестить, люди в годах, к тому же не совсем здоровы, вот мне и пришлось подключиться…

— И по какому же вопросу, если не секрет?

Лицо начальника излучало радушие и готовность немедленно прийти на помощь.

— Что же вас привело именно к нам? — вновь осведомился начальник отдела.

Крылов испытующе смотрел на хозяина кабинета, не таится ли ирония в отеческой интонации товарища Жаркова, о котором ему было сказано, что человек он крайне занятой и в связи с этим совершенно недоступный.

— Не буду скрывать, я имел намерение на вас пожаловаться, Егор Игнатьевич.

Жарков с деланным испугом поднял руки: