– Привет! Будем знакомиться? – предложила Ольга, присаживаясь перед Мешечко-младшей (перед Мешочком) на корточки. – Я – Ольга. А это – Борис Сергеевич.

– Очень приятно, – вежливо ответил ребёнок. – А я – Алиса.

– Алиса, а где папа? – поинтересовался Сергеич.

– Там, в комнате, – она показала в какой именно. – Пришел утром пьяный и теперь спит. Я его недавно будила. Но он только храпит и не будится.

– А можно я попробую?

– Да, пожалуйста, – великодушно разрешила Алиса.

Ольга осталась с девочкой в прихожей, а Афанасьев, сняв обувь, прошел в комнату, в которой никак не желал будиться пьяный папа…

…Мешечко, дабы не осквернять супружеского ложа, спал на диване в тёмной и душной, по причине зашторенных окон, гостиной. Из предметов одежды на старшем оперуполномоченном по особо важным делам в данный момент наличествовали трусы-семейники и почему-то один носок. Остальное обмундирование было хаотично раскидано по полу.

– Андрей! Андрюха! Вставай! Солнце уже высоко! – подсел с краю Афанасьев и взялся настойчиво теребить его за плечо.

Не сразу и с заметным усилием Мешечко открыл один глаз, долго фокусировал его на подчиненном и, когда наконец распознал, с немалым удивлением хрипло поинтересовался:

– Сергеич? Ты как здесь? Что у нас ещё случилось?

– Да ничего особенного не случилось. За исключением того, что Жмых лютует и категорически требует представить тебя пред его светлые очи. Вот, нас с Ольгой специально за тобой отправил.

– Караул! Погоди, ты сказал с Ольгой? – испуганно уточнил Мешок. – А где она?

– В прихожей. С твоей Алиской общается.

– А сколько сейчас времени?

– Первый час.

– Тогда и правда караул! Неужели точно первый?

– Точнее не бывает.

– Я щас, Сергеич. Буквально десять минут. – Андрей, кряхтя, осторожно перевёл тело в полусидячее положение, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Ощущения были самые что ни на есть паршивые. – Щас. Только быстренько приму душ – и сразу спущусь. Подождёте меня в машине, ладно?

– Без вопросов.

Афанасьев вышел из комнаты, а Мешечко, по-лошадиному помотав головой, пошатываясь, поднялся и принялся собирать в охапку разбросанные по комнате вещи. Затем он подошел к двери и, вслушиваясь, стал ждать ухода коллег. Показаться в таком виде перед Прилепиной было бы невыносимо стыдно…

…Маршрутка «гоблинов» неслась по удивительно свободному для этого времени суток Литейному мосту и всякий раз, когда её слегка подбрасывало на ухабах и выбоинах («Сволочи! Ведь буквально в том году новый асфальт укладывали!» – не переставал бухтеть Сергеич), Мешечко болезненно морщился, поскольку голова начинала гудеть ещё сильнее. («Хотя, казалось бы: куда уж ещё-то?») Ольга какое-то время смотрела на него с искренней жалостью, а потом вдруг всплеснула руками («Господи! Вот ведь нерпа глупая!»), схватила свою сумку и достала из неё… заботливо заготовленную банку пива. Восхищенный женской прозорливостью Андрей молитвенно сложил руки в знак благодарности, эффектным жестом вскрыл банку, сделал несколько больших глотков и с наслаждением откинулся на сиденье.

– Уф, хорошо! – зажмурился он и тотчас сменил расслабленную интонацию на деловую: – Есть какие-нибудь новости?

– Есть, – мрачно подтвердила Ольга. – Плохие и очень плохие. С каких начать?

– С любых, – с каменным лицом приказал Мешок.

Прилепина собралась с духом и выдавила из себя главное:

– Светлана умерла.

– ЧТО?!!!

– Её даже не успели довезти до операционной. Врачи говорят, по всем признакам – отравление сильнодействующим ядом. Но результатов вскрытия мы пока ещё не знаем.

Ольга испуганно наблюдала за реакцией Андрея. Тот отрешённо молчал, глаза его вмиг сделались прозрачными – как у мертвеца. Словно бы смотрели в пустоту, ничего и никого вокруг себя не замечая.

– Что ещё? – глухо спросил Андрей некоторое время спустя.

– Фужер, из которого пила Ковелина, разбился. Тарас с Наташей это подтверждают: говорят, когда она вставала из-за стола, не удержалась и, споткнувшись, смахнула его на пол. Однако найти осколки для экспертизы не удалось. Равно как и бутылку. Что само по себе неудивительно.

– Почему «неудивительно»?

– Оказывается, этот ресторан принадлежит Батынкову. Вернее, формально зарегистрирован на его невестку. На записях камер службы безопасности изображений Батынкова почему-то не оказалось. Персонал в массовом порядке заболел провалами в памяти и не может вспомнить, ужинал ли тот у них вчера вечером или нет… По антеннам мобильной связи его трубка весь вечер подавала признаки жизни в районе Сестрорецка. Словом, пока нет ни одного свидетельства, за исключением показаний Наташи и Тараса, о том, что глава «Джедай-Холдинга» вчера вечером встречался с Ковелиной и Ардовым.