– Отлично! Только потом не надо подкатываться ко мне с претензиями, что у нас снова закончились чай-кофе-сахар! – вознегодовала та. И тут же, с вызовом, заявила: – А впрочем, делайте что хотите. Все равно лично я там пить чай больше не собираюсь. И курить отныне тоже буду здесь. Мне моё здоровье дороже!

Осознав, что рабочая атмосфера в оперской начинается накаляться, Анечка принялась собираться. От греха подальше.

– Ну всё, я побежала, а то мне через час Санечку кормить. Значит, договорились: через неделю, по возможности, ждем всех. – Молодая мать чмокнула в щечку Наташу, успев при этом прошептать: «Держись, все будет хорошо», – а всем остальным сделала ручкой. – Ой! Снова чуть не забыла! – спохватилась она уже в дверях. – Андрей Иванович, а можно попросить, чтобы Виталий с нашей видеокамерой приехал? Поснимал бы там немножко, а?

– Анюта, о чем разговор! Если нужно, мы вам и пепелац с Сергеичем внутри арендуем.

– Спасибо! – с благодарностью улыбнулась та. – Господи, как же я вас всех люблю!

Всё! На этот раз Анечка упорхнула окончательно.

– Э-эх! Хоть кто-то меня в этой конторе любит! – выдохнул ошалевший от такого натиска и напора Мешок. Голова у него сейчас просто разламывалась. Даже не так: не «просто разламывалась», а разломалась окончательно. Поди теперь собери. – Николай, если меня будут спрашивать: уехал в прокуратуру. Вернусь через час. Нет, через полтора часа.

И Андрей ушёл. Собирать голову.

«Дурак ты! Самый настоящий кретин! – отчаянно прошептала Наташа Северова и склонилась над клавиатурой. Склонилась так, чтобы никто ненароком не заметил слезинки, предательски выступившие в уголках красиво подведенных („для него, паразита!“) глаз. – Чтоб тебя и в самом деле никто никогда не любил! А те, которые любят, – разлюбили раз и навсегда! Мешок… Никакой ты не мешок! Тюфяк ты бесчувственный!»

– Натах! Ты это чего? Плачешь, что ли? – углядел-таки её состояние Виталий.

– Нет… Просто… соринка в глаз попала.

– Во-во, я тоже обратил внимание – пылища тут у нас, прости господи! Лоскутков!

– Я! – мгновенно отозвался молодой.

– Головка от кия! Когда последний раз проводил влажную уборку в помещении?

– В прошлый четверг.

– Оно и видно. Давай, швабру-тряпку в зубы и – вперед! Заодно и курилку помой. На предмет дезинфекции.

– Так я же ответственный дежурный сегодня! А пульт на кого оставлю?

– А ничего, что я говорю, когда вы перебиваете?

– Чего?

– Я говорю: бегом! Ответственный ты наш…

…Никакой лютой необходимости ехать в прокуратуру у Андрея, конечно же, не было. Необходимость, она же потребность сейчас у него была только одна – «немедленно выпить». Шагая по набережной Фонтанки в сторону моста с цепями, Мешечко, долго не обгоняя, шёл позади девахи, которая чересчур сильно виляла бедрами. Поначалу опер посчитал, что это, по ходу, относится к нему. Однако, поймав свое помятое отражение в стекле витрин здания «Лениздата», осознал ошибку – нет, эти бёдра были не для него. Ибо такие, как он нынешний, типажи могут быть востребованы разве что на суровой сибирской женской пересылке.

А вообще, наверное, есть в этом какая-то дичайшая патология. В том, что сейчас, после обрушившейся на них, на его плечи очередной порции ужаса и горя, он мало того что в служебное время беззаботно гуляет по набережной, так ещё и находит в себе наглость и душевные силы обращать внимание на хорошеньких девушек. Или это всего лишь своеобразная защитная реакция организма? Типичный пример классического «всюду жизнь»? Она ведь, если задуматься, и в самом деле «всюду». Это только в персонально его, Андрея, измерении – боль, слёзы, трупы. А совсем рядом, по соседству – рождаются дети, рассылаются приглашения на крестины, и самое страшное, что там может произойти, – это возможность подхватить инфекцию в метро.

«Чёрт побери! А может, нам тоже высвистать в контору какого-нибудь батюшку? Дабы окропил и освятил сии стены, кровью умытые? Слишком уж много смертей случилось за эти два летних месяца! Оно, конечно, вряд ли поможет. Но и вреда особого не принесет», – подумал Андрей, провожая взглядом деваху, садящуюся в любезно подмигнувший ей ярко-красный мешок денег на колёсах. «Всё правильно. Такие бёдра созданы исключительно для „мазератти“», – горько усмехнулся он, а уже в следующий момент в кармане призывно заголосил мобильник, возвращая его хозяина в обыденную реальность.

– Слушаю.

– Андрей Иванович?! День добрый, это вас судья Зимин беспокоит. Вам удобно сейчас разговаривать?

– Здравствуйте, Леонид Сергеевич. Слушаю вас внимательно.

– Вот, звоню как договаривались.

– Опять письмо? – насторожился Мешок.

– Да. Вынул из почтового ящика пять минут назад. Интонация примерно та же, что и в прошлый раз. Прямо сейчас отсканирую и скину вам по электронной почте.

– Всё правильно. И конверт обязательно сохраните. И вот ещё что. Леонид Сергеевич, сделайте одолжение, для оперативности сначала просто зачтите мне текст вслух. По возможности дословно.