– А можно я сначала того? Покурю?

– Потом покуришь. И вообще – курить вредно.

– Так ведь оно и жить вредно, – пробурчал Тарас. – От этого, говорят, умирают.

Ну да делать было нечего, и Шевченко покорно поплелся за замполичем, гадая, за каким таким он вдруг понадобился? Практика показывала, что ничего хорошего общение с Олегом Семёновичем не сулило. Напротив, сулило сплошь бубновые хлопоты и совсем не пиковый интерес…

– …Бери стул, присаживайся, – предложил замполич, и Тарас послушно сел. – Я как раз к вопросу о курилке. – Шевченко напрягся, припомнив, что минимум один косяк, связанный с курилкой, у него был. Точнее: не с курилкой, а со стоящим в ней диванчиком. На который в свое прошлое суточное дежурство по конторе Тарас уложил приглашенную «для согласования мероприятий по зашифровке» сотрудницу УСБ Инночку Хрусталёву. Результатом укладывания стали так называемые «пятна любви», столь прочно въевшиеся в дешевый кожзам, что они так и не смогли до конца оттереть их ни «Пемолюксом», ни пемзой. – Вчера вечером в комнате отдыха мною было обнаружено вот это, – Олег Семёнович продемонстрировал Тарасу смятый листок. – Узнаешь? Мне сказали – твоя работа.

Шевченко узнал. А узнав, вздохнул с облегчением. Так как, по сравнению с приводом в конспиративную контору постороннего человека без согласования с руководством подразделения, листок сей представлялся невинной детской шалостью.

– Ну, это я так… Просто прикололся. На днях как раз «Двенадцать стульев» по телику показывали, вот я и… Навеяло, короче.

– Понятно. Бывает, – понимающе кивнул замполич и продекламировал по бумажке:

Текст, безусловно, идиотский, но при этом рифма, ритм присутствуют. Словом, не зря тебя наши ребята поэтом-песенником прозывают. В связи с этим у меня к тебе ответственнейшее поручение.

– Если «ответственнейшее», могу не сдюжить, – предупредил Тарас.

– Надо сдюжить. Короче, в следующем месяце будет отмечаться юбилей Управления кадров при нашем ГУВД. Дата весомая, круглая, так что от нас требуется оригинальный, нестандартный подарок. Так вот, у меня возникла идея напечатать в «Милицейском вестнике» стихи.

– Какие? Эти, что ли?

– Нет, конечно. Никаких приколов – дело очень серьезное. Нужен достойный, красивый, отчасти комплиментарный стих о работе кадровых служб.

– Не, это я точно не смогу. На «кадры» и рифмы-то приличной не подобрать.

– Ну почему же? – Кульчицкий задумался на секунду и принялся рассеянно бормотать, «пробуя на вкус»: – Падре, чадры, мантры… М-да, действительно что-то…

– Надрыв? – не удержавшись, подсказал Шевченко.

Подсказал, что называется себе, на беду.

– Вот видишь! А говоришь – не могу! – восхитился Олег Семёнович. – «Кадры – надрыв»! Красиво, свежо, смело… Всё, будем считать, мы с тобой договорились. Жду от тебя первый, рабочий, вариант… – замполич полистал перекидной календарь, – скажем, к следующей среде. И учти, Шевченко, если стихотворение будет опубликовано, есть шанс получить небольшой гонорар.

– Мне бы лучше парочку отгулов. В качестве творческого отпуска, а? – немедля ввязался в торг Тарас.

– Вот как принесешь черновой вариант, тогда и подумаем, – неопределенно отреагировал на это предложение замполич. – Да-да, входите! – В кабинет замов заглянул возбужденный (или возбужденный?) Коля Лоскутков. – Что у тебя, Николай?

– Прошу прощения. Олег Семёнович, только что звонила Анкудинова.

– Напомни, это кто такая?

– Вера Павловна. Свидетельница по делу маньяка Ерина, помните?

– Да-да, что-то такое припоминаю. И что Анкудинова?

– Плачет. Говорит, у нее только что в «Гостинке» сумку порезали и кошелек украли.

– Это, конечно, очень печальная история, – равнодушно констатировал замполич. – Только мы-то здесь с какого боку?

– У нее в кошельке брелок с КТС хранился, – пояснил Лоскутков.

– Что, опять?! Это ж у нас какой по счету ноги сделал? Третий?

– Четвертый. Но не в этом дело. Понимаете, он работает!

– Кто работает?

– Сигнал от него идет. Вполне себе устойчивый. И именно из района «Гостинки».

– Ничего не понимаю. А ну-ка, пошли!

Замполич поднялся и с самым решительным видом двинул в оперскую. Коля и Тарас, переглянувшись, обреченно последовали за ним. Обреченно, поскольку в своем стремлении «порулить» Кульчицкий был непредсказуем и страшен…

– …Вот, Олег Семёнович, видите? – Лоскутков взглядом показал на электронную карту города, в центре которой статически мигала красная точка. – По-прежнему в районе «Гостинки».

– Интересно-интересно! – пробормотал Кульчицкий и, добавив металла голосу, зычно приказал: – Значит, так, слушай мою команду: Вучетич, Джамалов – на выезд!

– Я, конечно, дико извиняюсь, – весьма нахально отозвался на сей призыв Вучетич, – но вообще-то я сегодня с ночи. И в данный момент у меня законный отсыпной.