Константинов Андрей Дмитриевич
Шрифт:
– Ты не в курсе, кто из наших тихарей сегодня на Невском трудился?
– Так я и трудился. Час назад как вернулся.
– О, это я удачно набрала! Слушай, ты в «Гостинку» заглядывал?
– Заскакивал. Но сегодня так, больше для порядку.
– Из «мойщиков» кого видел?
– Бабу Дусю видел. Эсмеральду. Ну и Шмага со своими там терся. Куды без него?
– Шмага? Его что, до сих пор не посадили?
– Как же, посадишь его. Практически живой памятник. Карманной тяге.
– Спасибо, Стёпа, поняла.
– А у тебя там что, обули кого?
– Ага.
– Ну, тогда точно нужно Шмагу трясти. Хочешь, могу подскочить-помочь?
– Не стоит, сама справлюсь. Всё, целую тебя. Всем нашим большой привет.
Ольга убрала телефон и, вернувшись к своим, уточнила у Анкудиновой:
– Вера Павловна, вы сейчас не очень спешите?
– Отспешилась уже, – тяжело вздохнула та. – У меня ведь даже на проезд денег не осталось. Всё до копеечки утащили, паразиты. Вот сижу жду, когда дочка за мной приедет.
– Тогда никуда с этой скамеечки не уходите и обязательно дождитесь нас. Хорошо?
– Хорошо.
Прилепина кивнула Ильдару: дескать, пошли, есть идея.
И они направились в некогда самый крупный и известный петербургско-петроградско-ленинградско-петербургский магазин. Который в наши дни ощутимо потерял в статусе и теперь является всего лишь одним из. Из многочисленных и простому смертному ценонедоступных городских мегабутиков…
…Шмагу отыскали в открытой летней кафешке, стихийно развернутой в том месте, где знаменитая «галера» [18] под углом в девяносто градусов резко сворачивает с Садовой на Невскую линию. В гордом одиночестве он сидел за самым козырным столиком с видом на здание Думы и, покуривая, потягивал кофеек. Не такой как у прочих, не-ВИП посетителей (растворимый, из банки), а натуральный, заварной.
18
Сленговое название, сформировавшееся в 1970-е годы. Так называли аркады второго этажа здания «Гостиного Двора», где традиционно собирались фарцовщики и их потенциальные клиенты.
То был мрачный, шкафоподобный тип в дорогом стильном костюме с большим количеством перстней на пальцах обеих рук. Но не на цацки, а именно на сами пальцы в первую очередь обратил внимание Джамалов. Были они длинные, ухоженные как у женщины и резко диссонировали с остальными, словно бы грубо вытесанными, частями тела.
«Наверное, все профессиональные карманники столь трепетно относятся к своим рукам. Всё равно как хирурги к своему инструменту», – подумал Ильдар. Но тут же вспомнил слова Прилепиной о том, что в подавляющем большинстве случаев «щипачи» берут отнюдь не ловкостью, а исключительной наглостью и совершеннейшим знанием психологии обывателя.
– Ба, какие люди! – расплылся в приторной улыбке Шмага. – Иоланта Николаевна! Вот уж сюрприз так сюрприз! А слухи ходили, что вы нас покинули. Чуть ли не в ФСБ перевелись.
– Ну что вы, Владимир! Разве я могу вас покинуть? – изобразила на лице неменьшую радость от встречи Ольга.
– Присаживайтесь. Кофейку? Зиночка, еще кофе принеси!
– Два кофе, – поправила Прилепина, садясь напротив. – Знакомьтесь, это мой коллега. Его зовут Ильдар.
Шмага настороженно покосился на незнакомца и с легкой неприятцей в голосе буркнул:
– Очень приятно. Зина, ту кофе!
– Я вас покину ненадолго. Отойду, позвоню Кольке. Узнаю, что там у нас с сигналом, – шепнул на ухо Ольге Джамалов.
– Да-да, конечно, – одними губами показала та. После чего обернулась к Шмаге, снова наградив карманника искусственно-лучезарной улыбкой. Потому как кашу маслом не испортишь.
– Как жизнь, Володя?
– Э-эх, Иоланта Николаевна! Да разве это жизнь? Так, жалкое подобие.
– Ну, не знаю, не знаю. Выглядите очень неплохо.
– Вы мне льстите. На самом деле я – полная развалина. Как в том анекдоте, знаете? – Барменша Зиночка оперативно поставила перед ними две чашки дымящегося эспрессо и молча удалилась. – Так вот, объявление на заборе: «Пропала собака. Особые приметы: один глаз, хромает на одну лапу, одно ухо надкушено, другого нет, на морде шрамы. Отзывается на кличку Счастливчик».
– Смешно, – вежливо улыбнулась Ольга, скосив глаза в сторону говорящего по телефону Джамалова. Тот в ответ показал ей взглядом: дескать, сигнал с КТС по-прежнему устойчив и по-прежнему где-то рядом. – Володя! – попросила она, поднимаясь. – Можно вас на минуточку?
– Всегда пожалуйста, – кивнул Шмага, вставая следом.
Они подошли к тому месту, где, нетерпеливо переминаясь, ждал Ильдар, и Прилепина указала рукой на фигурку сидящей на гранитной скамеечке потерпевшей гражданки Анкудиновой.
– Володя, видите вон ту женщину?
– Допустим.
– Полтора часа назад здесь, в универмаге, у нее порезали сумку и вытащили кошелек.
– Неужели? Ай-ай-ай, какое горе! – закатил глаза Шмага. – И много денег?
– Восемьсот рублей.
– Серьезная сумма. Как же она решилась такие деньжищи при себе носить?