Удивленный, он на мгновенье замер, но не отпустил меня. Он словно раздумывал, что делать дальше.

— Поцелуй меня, — вдруг потребовал он.

До этого он целовал сам, не требуя ответа. Я потянулась к нему губами, неловко, как в первый раз. Облизнула губу и, ощутив вкус крови, поняла, что она треснула от его вторжения.

Его губы ответили на мой призыв. Жесткость его проникновения — и в противовес ей ласка поцелуя. Какая странная, горькая нежность… А потом он, не дождавшись меня, достиг пика, и все внезапно закончилось.

Я устало обмякла, а внутри не осталось ничего, кроме горечи и опустошения. Сид отпустил меня. Он заправил в брюки край туники из тонкого полотна. Застегнув камзол и поправив одежду, он, не оглядываясь, пошел прочь.

Такой знакомый. И такой чужой… Страдания плоти ничто по сравнению с этим. Эту боль и пустоту потери не унять ничем. Я надеялась, что смогу заполнить ее, но вышло иначе. Это поспешное соитие только разбередило раны. Силуэт мужчины расплылся от нахлынувших слез.

— Бренн, — едва слышно прошептала я, но он услышал.

Я совсем забыла о невероятном слухе сидов. Они чувствительны, как кошки, даже к слабому шороху. И еще я забыла, какими быстрыми они могут при желании стать. Смазанной тенью, легким вихрем он вдруг снова оказался подле меня.

— Маленькая пташка знает больше, чем ей положено… — произнес он.

Его голос, низкий и обманчиво ласковый, вызывает настоящий ужас. Его стальные пальцы крепко держат меня за подбородок, не давая увернуться, сжимая до боли и синяков. Как вдруг спасение приходит оттуда, откуда не ждешь.

Робкий солнечный луч, пробиваясь сквозь стекло, касается моей кожи и бьет прямо в глаза. Окна здесь выходят на восток.

— Данна… утро уже наступило, — сказала я. — Вы требовали возмещения только за эту ночь.

Я поймала его в ловушку его же собственных слов. Знала, что он не сможет изменить себе. Слово сказано, и сид будет его соблюдать, не смотря ни на что. Он не тронет меня, как бы сильно ему ни хотелось этого.

— Хм… А ты хорошо знаешь наши порядки. Удача сегодня на твоей стороне, — вкрадчиво сказал сид и провел большим пальцем по моей нижней губе, коснувшись ссадины. — Но не думай, что так будет всегда. Мы еще не закончили.

Рейвен отпустил меня, и я рухнула на пол у его ног.

«Что не закончили? Разговор? Или то, что после?» Я вздрогнула. Что, если он захочет продолжения? Я не была к этому готова. Этот чужак, настоящий незнакомец, вызывал у меня неприязнь.

— Я запомню, данна.

На сей раз он правда ушел и уже не вернулся. А я сидела, обхватив колени, сжавшись в комочек и беззвучно глотая горькие слезы разочарования.

Не знаю, сколько я так просидела. По крайней мере, все тело затекло. Когда я захотела встать, это было нелегко сделать.

Ну, вот и окончилась сказка… Бойтесь, что ваши мечты сбудутся. Надо было возвращаться в реальный мир.

Какой дурой нужно быть, чтобы назвать сида его истинным именем? Зная их натуру, я сомневалась, что он так просто отвяжется от меня. Это может помешать мне изменить прошлое.

Я нашарила на скамье шпильки и свернула волосы в узел. Потом затянула шнуровку и попыталась пригладить безнадежно помятое платье. Мне казалось, что любой из слуг может легко догадаться, чем я только что занималась.

«Силы… какое унижение».

Впрочем, их дело исполнять свои обязанности и помалкивать.

Когда я вернулась в свои покои, служанки засуетились, предлагая свою помощь.

— Госпожа, что случилось?… Госпожа, вам нужно принять ванну… Госпожа, вы не ели, принести вам с кухни легкий ужин?… Госпожа, вы бледны, позвать целителя?

Только одна из дам, старшая по имени Мэв, пресекла эти расспросы:

— Все прочь.

Она усадила меня в кресло, а потом просто и доступно объяснила, что обязана делать ежедневный доклад императору обо всем, что со мной связано.

— Что мне доложить повелителю? — спросила она. — Вы должны сказать, что случилось. Вас кто-то… оскорбил?

— Не… Не более, чем я его.

В глубине души я тоже этого хотела. В некотором смысле я сама его спровоцировала. Камеристка вздохнула, так как поняла, что ей не удастся больше ничего из меня вытянуть.

— Хорошо, госпожа. Я распоряжусь, чтобы вам приготовили ванну и успокоительный отвар, — сказала она и удалилась.

Спустя некоторое время она вернулась и протянула мне чашку с травяным отваром. Я уловила запах мяты и пустырника в ароматном паре, поднимавшемся над чашкой, и без колебаний выпила. На мгновение мне показалось, что вкус какой-то странный, но я не придала этому значения. Очевидно, зря. Меня прямо в кресле сморил сон без сновидений.