Время было начало шестого. И хотя я не имел представления, когда заканчивается рабочий день в корпорации Фергюсона, я надеялся, что выходить они будут через черный ход, то есть со стороны гаража. Во всяком случае, это единственное, что мне осталось.

Остановив машину неподалеку от гаража, я припарковал ее и приготовился ждать.

После шести вечера началось целое столпотворение. Сначала из гаража пошел поток машин. Это выезжали те, кто занимал должности покрупнее. Потом, уже пешком, начали выходить остальные.

Я завел мотор и напряженно вглядывался в лица женщин. Казалось, не будет конца людской реке. И, наконец, увидел Соню. Она шла отдельно ото всех, ни с кем не разговаривала.

Я дал ей свернуть на бульвар, а потом медленно поехал следом. Но едва машина оказалась на бульваре, как мне пришлось резко увеличить скорость, так как я оказался в потоке машин, нетерпеливо сигналящих на любую попытку ехать медленнее. Тихо ругаясь, я проехал мимо Сони и теперь видел ее только в зеркале заднего обзора. К счастью, я вовремя увидел освободившееся у тротуара место и, припарковавшись, выскочил из машины. Только бы не потерять Соню из виду! Ведь я не знал, где она живет. Наконец, увидев ее в толпе, я ринулся к ней, но она вдруг свернула на боковую улицу. Расталкивая прохожих и даже не огрызаясь на их комментарии, я вскоре догнал ее.

— Соня!

Она резко обернулась:

— Что тебе нужно?

Это уже не была та Соня, о которой я мечтал. Лицо у нее было совершенно каменное, но в глазах был испуг.

— Соня! — Но договорить мне не удалось.

— Оставь меня в покое, — холодно сказала она. — Я не желаю с тобой разговаривать.

— Послушай, не обращай внимания на этого стервеца Маклина. Я личный ассистент мистера Фергюсона и не подчиняюсь их правилам! Если я приглашаю тебя на ужин, то это моя проблема…

— Не ваша, мистер Стивенс, — перебила она. — Теперь вы послушайте. Я столько мечтала об этой работе. А мистер Маклин предупредил меня, что если я буду путаться с тобой или с кем-нибудь еще из сотрудников, то меня сразу уволят. А теперь уходи! Я не променяю эту работу ни на одного мужчину! И если ты не оставишь меня в покое, то я пожалуюсь мистеру Маклину.

Она повернулась и пошла прочь.

— Плохо дело, — сказал за спиной знакомый голос.

Я обернулся и увидел улыбающуюся физиономию Маццо.

— Бабы все стервы, — продолжал он. — Но она права. У нее шикарная работа, так что, Джерри, подумай сначала о ней, а потом уже о себе.

Я молча уставился на него. Никогда не ожидал от Маццо подобных речей.

— Пошли лучше выпьем, — предложил он.

Я заколебался, но потом вспомнил, что это он убил Лоретту.

— Пошел ты со своей выпивкой, — и прошел мимо него к «мерседесу».

Соня сильно разочаровала меня, но, поразмыслив, я понял, что она, должно быть, так же одинока, как я. Но такая работа значит для нее все, а я — ничего.

Итак, с Соней кончено. Но что делать дальше? Возвращаться домой и сидеть одному? Нет, не хочу. Пойти в ресторан? Одному опять-таки не хотелось. Потом вспомнились друзья в Голливуде, которые покинули меня, когда я остался без денег, но которые с радостью прилетели бы, узнав, что я зарабатываю сто тысяч в год. Эту мысль я сразу отбросил. Такие друзья мне ни к чему.

Нужно найти какое-то занятие, чтобы убивать время и избавиться от одиночества. Вот тогда мне пришла в голову мысль: а что, если написать о том, что произошло со мной с тех пор, как Лиз Мартин, секретарь Лу Прентца, позвонила мне? И роскошное бунгало не будет таким тоскливым, если я буду печатать о том, что заменял Фергюсона, об убийствах Ларри Эдвардса, Чарльза Дювайна, Лоретты, о миссис Гарриэт и ее пуделе, о Маццо и Дюранте. Я напишу это как детектив, только поменяю имена и место действия. Единственный, чье имя не буду скрывать, — это Лу Прентц. Ему бы ужасно понравилось быть персонажем детектива. История получится невероятной. Можно будет даже издать книгу или, скажем, продать сюжет в Голливуде и сыграть главную роль.

Корпорация Фергюсона не будет возражать против такой книги, если я изменю имена. Все равно никто не поверит, что такое может произойти на самом деле. Но тем не менее я подожду семь лет, пока не кончится контракт. Уж сто тысяч в год я не собирался терять. А вот напишу я все это именно сейчас, пока все события свежи в памяти. И мое бунгало будет идеальным местом для работы. Там никто не будет мне мешать. Утром я буду писать, потом отдыхать, купаться, загорать и снова писать.

Не откладывая, я поехал вдоль бульвара и вскоре нашел магазин канцелярских товаров. Там я купил электрическую пишущую машинку, несколько пачек бумаги. Погрузив все это в «мерседес», я вдруг обнаружил, что чувства одиночества как и не бывало. Мне не терпелось приступить к работе.

В бунгало меня встретила большая пожилая негритянка, представившаяся миссис Свонсон. Та самая, о которой мне говорила Соня.

— Если желаете что-нибудь на ужин, мистер Стивенс, только скажите.

— С удовольствием. — Это было кстати, так как я не хотел ужинать в городе.

— Я приготовлю бифштекс.

— Прекрасно, миссис Свонсон. Как раз то, что нужно.

— Ужин будет с восьми, мистер Стивенс.

Как только она ушла, я достал пишущую машинку. Убедившись, что не потерял навыков печатания, я налил себе виски, сел на веранде, набросал имена людей, о которых собирался писать, и тут же их словесные портреты, совсем не похожие на оригиналы.