Было начало восьмого. Я подошел к окну и взглянул на бассейн. Он выглядел заманчиво. Я переоделся в халат и пошел вниз.

Когда я шел к бассейну, то увидел, как Маццо уезжал на «ягуаре». Я махнул ему рукой, но он не видел меня.

Поплескавшись около часа, я растирался полотенцем, когда появился Джонас.

— Не желаете ли выпить, мистер Стивенс?

— Почему бы и нет? Очень большой и очень сухой мартини.

— Да, мистер Стивенс. — Он пошел к бару.

Вот это жизнь! — снова подумалось мне.

Я уселся в шезлонг, греясь в последних лучах солнца.

Джонас принес бокал:

— На ужин, мистер Стивенс, я рекомендую цыплят под соусом из омаров и салат из креветок. Креветки сегодня на редкость хороши.

Я проглотил слюнки:

— Согласен.

— Где будете ужинать, сэр? В столовой или у себя?

— А миссис Гарриэт?

— Она ужинает у себя.

— Миссис Лоретта?

— Тоже.

— Тогда и я буду у себя.

— Слушаюсь, мистер Стивенс.

Сидя в лучах заходящего солнца и потягивая мартини, было странно вспоминать те дни, когда я голодный сидел у себя в квартирке и ждал телефонного звонка.

Солнце опустилось, и взошла луна. Глядя на нее, я вспомнил слова миссис Гарриэт: «В полнолуние мы запираем ее».

До полнолуния было три дня. Я был уверен, что Лоретта не в себе, но не настолько, чтобы запирать ее! Это уж слишком.

А впрочем, чего волноваться. Я теперь работаю на Фергюсона, я свободен, за мной больше не следят, а Джон Меррилл Фергюсон — невероятно богатый и влиятельный — доволен моей работой.

Чего же еще желать?

Вернувшись к себе, я принял душ, одел легкие брюки и рубашку и прошел в свою гостиную. Джонас уже привез ужин.

Блюда были великолепны. Обидно только было сидеть одному за столом, без Сони. Но мы еще сходим с ней в какой-нибудь ресторан даров моря.

После ужина я побродил по балкону, любуясь луной и парком. Где-то там прохаживались охранники, которые уже не были для меня проблемой. Как все-таки крутит нас жизнь. Еще вчера я боялся, что меня убьют, а сегодня никаких забот.

Докурив сигарету, я взял наугад одну из книг, оставленных Маццо, и, зевнув, пошел в спальню. Может, даже и не буду читать. После отличного ужина можно отлично поспать. Я вошел в спальню и замер.

У окна сидела Лоретта.

Еще секунду назад я был уверен в себе и в своем будущем, а теперь все мое благодушие куда-то исчезло.

— Привет, Джерри! — улыбнулась она. — Я долго смотрела на тебя из окна. Ты выглядишь таким счастливым.

Я молча смотрел на нее, не в силах говорить.

В тусклом свете ночника она выглядела потрясающе в своем легком синем халатике, под которым ничего не было. Неужели она пришла ночевать? Меня в пот бросало даже при мысли разделить постель с психопаткой.

— Что-нибудь не так, Джерри?

— Да нет, — выдавил я. — Просто не ждал тебя.

— Нужно поговорить, Джерри. Дюрант вернулся.

— Знаю.

— Ты ездил в офис?

— Да.

— И что он хотел?

— Нужно было подписать кое-какие бумаги.

— А обо мне он ничего не говорил?

— Нет.

— Завещание еще не пришло. Очевидно, будет завтра. Но самое важное, что мне больше не разрешают видеться с Джоном. Охрана говорит, что он слишком болен.

Я вспомнил слова миссис Гарриэт: «Не обращайте внимания на слова бедной Лоретты. Будьте снисходительны. Делайте вид, что сделаете все, что она скажет. В последующие дни она будет все более беспокойной».

— Его комната как раз над моей, — продолжала Лоретта, — и я слышу, как он ходит туда-сюда, не останавливаясь, как зверь в клетке. В последний раз я видела его при опущенных шторах, в полумраке. Тогда он был неподвижен, как камень, и не сказал мне ни слова. А сиделка не позволила мне подойти поближе. И теперь, когда мне не разрешили увидеться с ним, я думаю, что он умирает. — Она ударила кулачком по колену. — Если он умрет, что будет со мной? Старуха загребет все деньги!

Предчувствие чего-то жуткого накатилось на меня.

— Прошлой ночью я пробовала ее дверь. Она запирается теперь на ночь. Потом поговорила с Маццо, но он ее боится. — Лоретта беспомощно развела руками.

Интересно, она действительно говорила с Маццо? А впрочем, не важно. Главное, чтобы она ушла.

— Ты молчишь, Джерри. А я ведь надеюсь на тебя. Мне так нужна помощь. Я ведь заплачу, ты же знаешь. Подумай, два миллиона!

Миссис Гарриэт говорила, чтобы я делал вид, что выполню все, и что в полнолуние они изолируют Лоретту.

— Я ничего не забыл. Но нужно подумать, и уверен, что найду выход.