— Она мертва. Они убили ее.

Его передернуло.

— А мне сказали, что она ходила во сне.

— Нет. Я был там и слышал ее крик. Маццо сломал ей шею.

— Да что ты! Маццо не мог этого сделать. Это наверняка Педро. Он у Дюранта для грязных дел и, когда узнает, что меня там нет, наверняка бросится искать меня. Надо убираться из этого проклятого города.

— Но зачем им понадобился второй двойник? Чем ты занимался?

— Я был в Пекине. Фергюсон — душевнобольной. Так что им нужны были мы оба. Ты дурачил американских журналистов здесь, а я китайских чиновников в Пекине. Со мной была целая команда. Они вели переговоры, а я только подписывал бумаги.

— А настоящий Фергюсон?

— Он все время был в резиденции. Знаешь где?

— Знаю. В левом крыле дома. Ну ладно, а зачем ты приехал сюда?

Ларри протянул мне стакан:

— Налей еще.

Я плеснул виски и себе. Ларри глубоко вздохнул:

— Сегодня в шесть вечера Джон Меррилл Фергюсон умер. — И выпил до дна.

Я чуть не подавился своим виски.

— Умер?

— Да, от сердечного приступа.

— А как ты узнал?

— Случайно, просто повезло. Меня закрыли в комнате Фергюсона, когда поднялась суета, и вдруг звякнул телефон. Они забыли отключить его. Я поднял трубку и слышал разговор Маццо с миссис Гарриэт. Он сказал ей, что Фергюсон умер, а она, ну и баба, выслушала это словно прогноз погоды. Потом сказала Маццо ничего не предпринимать, пока сама не приедет. Дюрант в Вашингтоне. И самое главное, она сказала Маццо в конце разговора: «Скажи Педро, что Стивенс и Эдвардс больше не нужны. Он знает, что делать».

Я похолодел.

— Она так и сказала?

— Это ее точные слова. А Маццо сказал, что Педро в Майами сегодня, но завтра приедет и все сделает. Потом она спросила, знаю ли я, что Фергюсон мертв. Маццо ответил, что я заперт в комнате и ничего не знаю. В общем, завтра она приезжает.

— Значит, она приказала убить нас?

— Господи, да сколько тебе повторять?! — Ларри чуть ли не кричал. — Я подождал, пока Маццо уснет, одел маску Фергюсона, подсунул под дверь лист бумаги и вытолкнул ключ из скважины. Потом вышел, прошел мимо охраны. Они знали, что ты двойник Фергюсона, но думали, что я настоящий. А дальше просто. Я сел в «ягуар» и приехал сюда.

— Но зачем ей убивать нас? — Я все еще не мог поверить.

Ларри нетерпеливо отмахнулся:

— Да пораскинь мозгами, Джерри. Договор в Пекине подписан. Фергюсон мертв. А мы с тобой можем доказать, что это мы подписывали документы, и тогда все полетит к черту! Поэтому нас нужно убрать.

— А я, значит, должен был ехать в резиденцию?

Он отвел глаза:

— Да. Прости, я был до смерти напуган. Если бы ты был там, я бы выиграл время, чтобы смотаться.

Я с презрением посмотрел на него:

— Сукин ты сын, Ларри! Меня посылал на смерть, чтобы самому сбежать.

— Ну ладно, ладно. Говорю тебе, я просто здорово перепугался. Мы должны бежать отсюда. Время уходит. Как только Маццо привезет завтрак и обнаружит, что меня нет, за нами начнут охотиться. Слушай, Джерри, я видел, как работают эти люди, у них везде связи. И я буду прятаться до тех пор, пока они не убедятся, что буду молчать. И тебе придется делать то же, если хочешь жить. Одно наше слово может развалить империю Фергюсона, но я не такой дурак, чтобы это сделать. Деньги пока есть и времени часов восемь, чтобы исчезнуть.

Он встал и вышел за дверь. Я даже не пытался остановить его. Если бы не эта бровь, то я поехал бы в резиденцию и завтра был мертв.

Но тем не менее Ларри прав. Надо уезжать отсюда. У меня тоже были деньги, и уехав отсюда, я мог бы позвонить в банк и перевести деньги в любое место. Но куда бежать?

Я проверил бумажник и насчитал около тысячи долларов. План созрел быстро. Сначала в аэропорт в Майами, а оттуда в Нью-Йорк. Там можно затеряться.

Упаковавшись, я вспомнил о своем романе. Его я не собирался оставлять и положил в чемодан. Машинку тоже нельзя было оставлять, они ведь наверняка подумают, что я печатал какое-то заявление. Ее пришлось отнести в машину, на заднее сиденье.

Убедившись, что ничего важного не оставил, я сел в машину. Охранник у ворот сильно беспокоил меня, но он только кивнул и пропустил машину.

Выехав на автостраду, ведущую в Парадиз-Сити, я несколько успокоился, но, несмотря на это, не рисковал ехать с большой скоростью.

Пишущая машинка очень беспокоила меня, ведь рано или поздно они найдут «мерседес», и если увидят машинку — дело совсем плохо. Запросто могут сообразить, что именно я печатал.

Воспользовавшись тем, что движение в этот час небольшое, я остановился на мосту и сбросил машинку в воду. Решив таким образом одну из проблем, я поехал дальше. Из головы у меня не выходили слова Лоретты: «Она беспощадная и опасная старуха. Для нее главное — деньги. Когда он умрет, она унаследует все».

Джон Меррилл Фергюсон мертв. Миссис Гарриэт унаследовала все. Стоило ей щелкнуть пальцами, и убили Дювайна, потом еще раз — и мертва Лоретта. А теперь на очереди я. И где выход из положения? Если я оставлю «мерседес» в аэропорту, они поймут, что я улетел, а с их деньгами и связями могут найти и в Нью-Йорке. Наконец я со всей отчетливостью понял, что если хочу жить, то должен быть осторожным и не расслабляться ни на секунду.

От машинки я избавился, теперь нужно избавиться и от «мерседеса».