Метафизика профессора Цикенбаума
вернуться

Соколов Игорь Павлович
Шрифт:

Взлетающие девы Цикенбаума

Девы взлетали одна за другойС Цикенбаумом в высь над Окой,И плоть их прелестна, волшебно легкаЧерез века проносила Ока…Профессор у дев как ребенок внутриВесь обнесен светом нежной зари,А девы в желаньях как волны сильны,Несут Цикенбаума в сладкие сны…Таинство лона с рождения в том,Что мы растворяемся полностью в нем, —Так думал профессор в дрожанье сердец,Чуя движенье безумных колец…

В бессмертной связи с девой Цикенбаум

Цикенбаум девой нежною объят,Ока им тихо напевает под луной,Звезды сладостно ласкают чистый взгляд,Цикенбаум схвачен яркой глубиной…В бессмертной связи с девой и с землей,С цветущей плотью и сверкающей Окой,Профессор ощущает вечный слой,Где тайны страстно заполняют весь покой…Так затаившись с девой на холмеИ проникнув в край безумной красоты,Цикенбаум слышит, – как во тьмеПтицы-ангелы поют, взлетев в мечты…Как же сладок рай земной,И как быстро меркнет наша жизнь, —Цикенбаум в том же месте был зимойИ с тоской один глядел в немую высь…

Выходящий Сидоров

Сегодня Сидоров выходит из подъезда,Сегодня Сидоров немного под хмельком,Сегодня его пьяная невестаСбежала ночью с пьяным пареньком…И Сидоров отчаянно напился,И с продавщицею цветов пропал в Любви,Он объяснял ей, не бывает в жизни смысла,Чего не делай, и как мудро не живи…С жарким солнцем скрылись они в чащеИ пили водку, и душевно целовались,А потом во тьме ее манящейПлакал Сидоров, испытывая жалость…Другому его девочка досталась,И тешиться ему с душой пропащей,Ощущая в ней безумную усталостьКакую здесь любой из нас обрящет…Когда нарвется на бушующую ярость,Всех желание из лона в лоно тащит……

Конструкция искусственной Любви в осмыслении Сидорова

Несчастный Сидоров напился,В десятый раз сбежала юная невеста,Подтвердив, как мало в жизни смысла, —Когда теряется божественное место…Волшебной страсти заколдованная безднаВ измученной душе вновь раскрывалась,Ее уста были отчаянно любезны,Но то была, нет, не любовь, а жалость…Так память звала в прошлое, а в жизниОн с продавщицею искусственных цветовРазглядывал заоблачные выси,Пытаясь сконструировать любовь…Любовь-морковь и водка, и селедкаЕдва будили алчущую кровь,И в зрелой женщине, как в лодке,Познавшей бурь суровый кров…Было сладостно, как впрочем, и ужасно,Но летела в сон печальная душа,Как будто в миражах есть образ счастья,Так думал Сидоров с проказницей лежа…Она пыталась много раз развеять память,И в свое лоно затолкнуть всего его,Но Сидоров несчастен был, и пламяИз души глотало, молча, бытие…Но соблазнительная дама так упрямоГлотала боль его стеснительной души,Что Сидоров подумал то, что яма,Возможно, и съедает миражи…Как будто ты вчера еще проснулсяИ видел этот мир уже насквозь,Не от того ль нас сладостные чувстваПорой находят даже врозь…Вот и его девчонка на мальчонкеЗабылась, как в священную грозу,И в продавщице дух чудесно тонкийВ нем уловил прощальную слезу…

Безумный слух Цикенбаума

Цикенбаум привык слушать юных девВ волнах Оки и ночью под луной,Такой безумный слух имеет лев,Когда над жертвой выгибается дугой…Но в этой страсти не бывает жертв,С любою девою промокший весь насквозь,Цикенбаум шепчет будто ветрИ в лоне девы просыпается как гость…А над Окой стоит великая луна,Громадная, как отраженье солнца,И в каждой деве юная женаПрофессору навеки улыбнется…И в нем останется как память навсегда,Об этом же журчит с холмов водаИли молчит во тьме разрытого колодца,Чтоб влиться в светлый образ без следа…Чей шепот к божьей тайне прикоснетсяИ будет век гулять в хмелеющих стадахИ счастье пить из нежных уст до донца,Пока весь сам не угодит туда…

Рыдание пьяного Сидорова

Пьяный Сидоров рыдает темной ночью,Его любимая ушла из под венца,Он разорвал одежду свою в клочьяИ в чаще спрятал тень безумного лица…Он ночь проспал, а утром пил вновь водку,И сам с собою как безумец говорил,Вдруг по Оке к нему красавица на лодкеПлывет и машет веслами без сил…И Сидоров очнулся поневоле,И покачнувшись, к лодке подошел,Красавица смеется, – алкоголик,Ты как соколик чудный гол…Тут Сидоров схватил ее из лодкиИ унес за буйные кусты,И сбросив хмель от мук и белой водки,Проистекал с ней в светлые мечты…О, лона сладкого волшебные картины,О, втягивающий сердце аромат,Сильнее самой резанной скотиныСидоров кричал сто раз подряд…Вот так красавицу, уставшую от гребли,Сидоров испытывать был рад,И зачарованная его нежным стеблем,Она с ним плыла уже назад…

Сидоров пил водку у Оки

Сидоров пил водку у Оки,Очень быстро наступала ночь,Он руки сжал от боли в кулаки,Его девчонка убежала прочь…А он один и никому не нужен,И даже денег мало, и счастья тоже нет,Никто ему не приготовит ужинИ невзначай не пригласит на свой банкет…Хотя зачем ему банкет, – он сам с собоюИ водку пьет, и говорит,И пусть он не в ладах с самой судьбою,Зато его никак не гложет стыд…И в этот миг одетый весь Окою,Он видит на волнах как свет луныДевчонку светлую на лодке беспокоит,Связав течением их взгляды и мечты…И Сидоров воспрянул сразу духомС прекрасной феей под речной волной,Словно Вечность их волшебным кругомСоединила в нежном счастье с тишиной…Ока течет, текут года и мысли,И Сидоров течет в одну Любовь,Благодаря которой создаются жизниИ смешавшись, оживает наша кровь…

Профессор Цикенбаум и Сидоров в черном ящике

– Страшно, – сказал Цикенбаум,– Ужасно, – Сидоров вздохнул,Какой-то метафизик – ДаунНас в черный ящик запихнул…Ни дев, ни Оки и ни чащи,Ни водки – напитка Богов,Кругом один черный ящикИз восьми его равных углов…Возможно, что мы просто снимсяКому-то – как сами себе, —Цикенбаум в подтвержденье птицейВзлетел, и шмякнулся, сползая по стене…– Это не смешно! – сказал профессор,– Кто спорит?! – Сидоров сказал,Какая безумная пьеса!Какой то черт ее, по-моему, создал?!– Кабы знать, кто это натворил, —Сидоров в ответ опять вздыхает.– Неужто тьма неведомых нам силНас в этот ящик помещает?!– Зачем вам знать, профессор, вы умны,Но не настолько, чтоб копаться в темноте!– А если это просто сныИ мы снимся, сидоров, себе?!– Тем более, зачем об этом думать,Проснемся и вновь к девам полетим,Жизнь превратится в розовый рисунок,А ужасы растают будто дым…Цикенбаум вроде согласился,Но тут же дал ему под дых,Сидоров вскричал: Зачем без смыслаБьешь меня как будто псих?!– Как-будто псих, – профессор ЦикенбаумЗадумался уж очень глубоко, —Возможно, черный ящик – наш тайм-аут, —Передышка в столкновение веков?!…– Какая передышка и века,Вы меня пугаете, профессор,Говорите вроде свысока,Но совсем не представляете процесса,Из-за которого попали мы сюда!…– Ну, что же, Сидоров, ну, что же,Похоже ты меня умней,Быть может объяснишь, какой нас БожеСпрятал в этот ящик от людей?!…– Хорошо, профессор, объясню,Пусть я соображаю очень мало,Но если мы осмыслили фигню,То отчего фигня вся эта не пропала?!…– Чтоб слушать глупости твои и на корнюВырывать мечты из идеала!– А где, профессор, вы нашли свой идеал,У Оки с девчонкой нежной в чаще?!– Не смейся, я 100 раз ей обладалИ не было девчонки в мире слаще,Как будто я Вселенную объялС благоуханьем опьяняюще манящим,Вздымая фантастический обвал!… —– Профессор, вас куда-то что-то тащит!…– Да, ты, Сидоров, ужаснейший нахалИли сам в Оке не обладал девчонкой?!– А ты, что, профессор, наблюдал?!– Да, нет, я как-то проходил сторонкой!И всю ночь вас изучал,Исследовал для собственных иллюзий,Случайных связей ареалИ сам же таял в сладостном союзе!Да, Сидоров, уплыло наше времяИ девы сладострастные в ОкеУже другое обнимают племя,А наши тени где-то вдалеке…– Не плачь, профессор, все опять вернетсяИль Бог, иль Дьявол нас туда вернет!Да, Сидоров, я чую то же солнцеИ тот же преданной одной Любви народ!…