Метафизика профессора Цикенбаума
вернуться

Соколов Игорь Павлович
Шрифт:

О заклинившей любви Цикенбаума

Меня клинит любовь к красоте,К бесконечным и нежным изгибам,К исступлению чувств в темноте,К самым бешеным страстным порывам…Цикенбаум девчонке шептал,На сучок бросив белое платье,В тебе есть бездонный кораллИ бесценная пропасть объятья…Легкомыслие все же прекрасно,Обнажает в момент наготу,Я на вкус с тобой пробую счастье,Привязав к ощущеньям мечту…– Профессор, – взмолилась девчонка, —Молчите и делайте секс,Делайте сладко и тонко,Как будто читаете текст…И онемел вмиг профессор,Девчонка уселась верхомИ над Окою за лесомНочь понеслась кувырком…Лишь дикие странные звукиИз трав поднимались к луне,И шепот: О, Боже! О, муки!Девчонка как сказка во сне!– Да ладно, – сказала девчонка, —Не сказка, а юная бл..дь,Но ты мне заделал ребенкаИ надо семью создавать!…

Сидоров опять в Оке напился

Сидоров опять в Оке напилсяИ взлетает с девой на волнах,Амулетов водит катер, но без смысла,Девы прячутся в безумных камышах…Цикенбаум с девой бродит в рассужденьях,Что такое с миром происходит? —И тут же обладает ей в мгновенье,Забываясь ночью на природе…Кузнечики, сверчки кругом стрекочут,Воет рядом птица на ветвях,Что-то происходит этой ночью,Амулетов бросил катер в камышах…Дико вопли из кустов взмывают в небоИ я с девами в волнах уже кружусь,В глубокой тьме любая деваСо страстью поднимает в сердце грусть…И эти странные волшебные виденьяС годами скроются в прекрасной тишинеИ воплотятся в чувство сожаленья,И будут девами являться лишь во сне…Так обозначил путь наш Цикенбаум,Растаяв с девой за Окой вдали,И я как Сидоров хранил безмолвный траурПо всем обманчивым течениям любви…

Любовь изничтожает быт

Ума лишен, помешан, просто болен,Цикенбаум изучает в страсти стыд,У Оки девчонку мучает с любовью,От стыда девчонка сладостно кричит…Обагряя его образ жаркой кровью,Уже спустя минуту напевает хит,Довольная сиюминутной ролью,Цикенбаума уже от чувств знобит…Он опускается у ног ее безвольно,Проклиная человечество и быт,Политику, эстраду, шутки с солью,Во что разум как мертвец уже зарыт…Не в силах насладиться здесь покоем,Он уже готов сбежать на КритИ с Минотавром стать мифическим героемИли с Орфеем снизойти в Аид…Дабы добыть из мрака Эвридику,Девчонка песенкой вдруг захлебнулась дикоИ вся от вожделения кипит,И Цикенбаум занырнул в нее вновь лихо…И уже забыл про остров Крит,И только стонет жалобно и тихо,Кропотливо изучая в страсти стыд,Профессор входит в лоно как Орфей в Аид,Девчонка чудно дышит Эвридикой,Вот так Любовь изничтожает быт…

Сидоров искал в Оке лобзания

Сидоров искал в Оке лобзанияДевы юной под хмельком,Взлетали волны вместо одеянияИ берег радовал веселым огоньком…Цикенбаум у костра носился с девами,Амулетов песни грустно пелИ только я один боролся с нервами,Боясь растаять в бездне пылких тел…И как на грех, меня свалила в мрак девчонка,Окутав океаном страстных брызгИ за кустами щекотала тонко,По звездам прыгал мой безумный визг…Вот так я ощутил пожар мгновенийИ долго таял с ней в загадочной тени,Где другие сладострастные виденьяОбретали контур сказочной страны…

Ужасная пора Цикенбаума

У Цикенбаума ужасная пора,Все девы словно сговорившись, соблазняют,Летят в аудиторию с утраИ страстно дышат увлеченной стаей…Профессор уже еле говорит,И что сам он говорит, – не понимает,Сердце его бешено стучит,Взор, скользя по девам, полыхает…Он падает на деву впохыхах,Ноги не выдерживают тело,И его карьеры чуя крах,Девы раскрывают лона смело…Дверь в аудиторию закрыта,Сдают студентки яростный семестр,Через профессора летят как через сито,Углубляя им безумье нежных мест…Уборщица, имея ключик свой,В аудиторию зашла и обомлела, —Профессор распластался как геройИ стая дев над ним порхает озверело…С тех пор эта уборщица нема,Не может говорить, но пишет бойко,Цикенбауму шлет часто письмена, —«Профессор уложите меня в койку!»

Сидоров примчался с девой к древу

Сидоров примчался с девой к древу,Они вдвоем сидели у Оки,Пили водку и вздыхали в небо,И нежили друг друга от тоски…Дождь прошел, они промокли,Но вдвоем им было хорошо,Об этом извещали ночью вопли,Тела сплавлялись в сладостный ожог…Душа плыла над спящею Окою,Их тени в лодке отплывали вдаль,Рассвет касался доброю рукоюИх слез рисующих безумную печаль…Раскрылось древо нежным лономИ дева тут же небо обняла,И Сидоров немножечко влюбленныйРассмеялся в ощущении тепла…Со смехом расстелилось в звездах чудо,Вокруг листвою зашептала твердь,И дева чуя глас от уда,Осознала, как бессильна Смерть…

Усталость Цикенбаума

Цикенбаум от жизни усталИ пил водку один у Оки,Тут же дева лежала в кустах,Умирая от страшной тоски…Был профессор задумчив и нем,В реке видел судьбы темный путь,Много разных таинственных темВ нем пытались мысль развернуть…Только дева разделась мгновенноИ профессора в суть увлекла,И с ним падая в нежное сено,Окружила морем тепла…И рыдал в этот миг Цикенбаум,И лилась благолонная кровь,Так весь разум его растрепалаСотворившая с ним же любовь…

Цикенбаум пел, а Мухотренькин

Цикенбаум пел, а МухотренькинСпьяну соловьем аж засвистел,Девы набежали с деревеньки,Окружив их грудой сладких тел…Амулетов с девой гулко стонет,Что-то дивное творится за кустом,Даже я красавицей приподнятНад Окою в светлый небосклон…Все бегут, в Оку ныряют смелоИ друг в друга, что за чудеса,Подо мной смеется звонко деваИ поют кругом безумные леса…За дубравой светится Осетрик,Рядом взволновалась вся Ока,Сидоров шагнул на легкий плотикИ вместе с девой понеслась его душа…Вот что делает весна на белом свете,Люди спознаются на лету,Словно кружит ими страстный ветер,Призывая к нежному труду…