награды, она стала известной французской художницей академического на-правления и в

XX веке, еще при своей жизни (она умерла в 1927 году), была благополуч-но забыта даже

своими соотечественниками, хотя несколько ее картин хранятся в музеях мира. Такова бы

была судьба и Марии Башкирцевой, проживи она дольше. Имя Марии Башкирцевой

сохранил для нас ее дневник, иначе о ней сейчас бы никто и не вспомнил.

“Дневник” Марии Башкирцевой, которым зачитывались несколько поколений французов и

русских, если точнее сказать, француженок и русских женщин и девушек, на первый

взгляд, почти никаких реальных сведений о ее жизни не дает. Если основываться на ее

дневнике, в том виде, в котором он издан, жизнь ее крайне бедна событиями, хотя и богата

передвижениями в пространстве. Она сама писала в дневнике, в той его части, ко-торая до

сих пор неиздана: “Неужели я так и проведу свою жизнь в мечтах о чем-то не-

обыкновенном? Я придумываю события!” (Неизданная запись от 28 июня 1883 года).

Придумывают события тогда, когда их нет в реальной жизни. Но все-таки с ее сто-роны

эта фраза - рисовка, поза, кокетство; события были, жизнь ее полна ими, но когда дневник

сокращали, убрали из него всю живую жизнь, зашифровали оставшихся дейст-вующих

лиц, вот и стало казаться, что событий действительно нет.

Приступая к этой книге, я спрашиваю себя: “Зачем мне писать о Башкирцевой, если

особенной любви к этой экзальтированной русской мадемуазель я не испытываю, если ее

болезненное желание славы и только славы любым способом мне антипатично?”

“Слава, популярность, известность повсюду - вот мои грезы, мои мечты”.

(Запись 1873 года). С этого начинается и этим заканчивается ее дневник.

“Придет день, когда по всей земле мое имя прогремит подобно удару грома”.

(Запись от 23 января 1874 года).

“ В двадцать два года я буду знаменитостью или умру”.

(Запись от 13 апреля 1878 года).

На следующий день:

“Если бы я взялась за рисование в пятнадцать лет, я была бы уже известна! Пони-маете ли

вы меня?”

“О, стать знаменитостью!

Когда я представляю себе в воображении, что я знаменита, - это точно какая-то молния, точно электрический ток; я невольно вскакиваю и принимаюсь ходить по комна-те”.

(Запись от 8 ноября 1883 года).

“Уже два часа. Новый год уже наступил, и ровно в полночь, с часами в руках, я произношу

свое пожелание, заключенное в одном-единственном слове - слове прекрас-ном, звучном, великолепном, опьянительном:

– Славы!”

(Запись от 31 декабря 1883 года).

Цитировать можно до бесконечности, но становится скучно. Лейтмотив ее дневни-ка:

“Желаю славы! И только славы!” На первых страницах почти всех рукописных тетра-дей

ее дневника так и написано: “Желаю славы!” Желаю славы и все тут, а если слава не

приходит, то наступает апатия, моменты неверия в себя, желание расстаться с жизнью.

А что делать с анонимками, которыми она забрасывала своих жертв, (а как еще можно

назвать тех, которых она наметила себе в мужья или душеприказчики), и которые порой

вызывают сомнения в ее чистоплотности? Особенно, если знать о нечистоплотно-сти ее

ближайших родственников.

А постоянная ложь с возрастом, отмеченная на страницах дневника и скрытая: го-ды она

себе, как старая дева, скостила и ушла из жизни на два года моложе, чем была на самом

деле?

Почему все же кривая судьбы выводит меня на эту книгу и я, повинуясь ей, не могу

отказаться?

Есть простое, первое объяснение: когда-то мне заказали сценарий многосерийной

кинокартины о Марии Башкирцевой и, изучив множество материалов, я его написал. Сце-

нарий существует, он живет своей жизнью и, может быть, когда-нибудь произойдет вто-

рое его рождение - он станет кинокартиной.

Книгу мне заказал издатель И.В. Захаров, узнав про сценарий и правильно рассу-див, что

ежели кто и знает в этой стране хоть что-то про Марию Башкирцеву, так это я. Я

опрометчиво согласился, но книга была нужна документальная, и это потребовало боль-