Шрифт:
– Так кто убивал-то?
– спросил Костя.
– Поделитесь...
– Не знаю, - тяжело вздохнула Ирина.
– Об этом, думаю, знает только один человек на Земле...
9.
И все же судьба Евгения Прокофьева продолжала волновать Константина. Он помнил усталые, грустные глаза его родителей, скромную обстановку их квартиры. Ему хотелось выяснить, что же все-таки с ним произошло. И он снова поехал в больницу к Наде, только она могла хоть как-то пролить свет на произошедшее с Евгением. Однако, там ему сказали, что её утром выписали. Он тут же направился к ней домой.
– А, это снова вы?
– мрачно поглядел на него Александр Петрович Толкачев.
– Никак не оставите её в покое...
Из-за его могучей спины на Костю ещё более мрачным взглядом, скрестив руки на груди, смотрела толстая круглая мать.
– Я, Александр Петрович, желаю ей только добра, - сказал Костя.
– И мне обязательно надо выяснить кое-какие подробности...
– Заходите, раз пришли, - тихим голосом произнесла Надя, выглядывая из двери комнаты.
Константин и родители вошли в её комнату.
– Папа и мама, оставьте нас, пожалуйста, - так же тихо попросила Надя.
Родители молча пожал плечами и вышли. Тихо прикрыли за собой дверь. Только уже за дверью мать проворчала что-то неприятное в адрес назойливого Константина.
– Тяжело мне обо всем этом вспоминать, - вздохнула Надя.
– Но, видно, придется... Понимаете, в чем дело - если бы он сам не признался, сам не подтвердил, я бы в жизни не поверила... Тихий, интеллигентный молодой человек, правда, пьет иногда сильно, но это вроде бы как болезнь. Я бы смогла помочь ему, как мне кажется... Но ЭТО?!!!
– Так что же там все-таки произошло? Расскажите по порядку...
– Он очень много пил в тот день, и был какой-то странный, напуганный как будто... Потом мы пили вместе, потом... ну... И зазвенел телефон. После этого звонка он совсем потерял лицо... Стал кричать на меня, оскорблять. Я собиралась было уходить. И вдруг... Звонок в дверь. Он пошел открывать... Я наблюдала за происходящим в небольшую щелку, дверь спальни была слегка приоткрыта...
... Вошли трое мужчин. Два здоровенных мордоворота, что называется, качка, а третий невысокий, в кожаном пальто и белом вязаном шарфе. Шрам небольшой на подбородке, русые волосы, густые такие...
Они прошли в другую комнату, захлопнув за собой дверь. Я же быстро оделась в спальне, мне было интересно, и я подошла к той двери. Тут резко распахнулась дверь, и сильно ударила меня прямо в лицо. Острая дверная ручка угодила мне в подбородок, даже кровь пошла...
– Ты что подслушиваешь, падла?
– крикнул один и оттолкнул меня. Тот, в пальто, остановил его и вежливо пригласил пройти к ним, если я хочу послушать. Евгений сидел в кресле, смертельно бледный. Меня посадили у двери...
– Евгений Николаевич, - сказал этот человек.
– Поговорим откровенно. Только без шуток и выкрутасов всяких, договорились? Человек вы явно пугливый и хлипкий, и брать на себя чужую вину вам вовсе ни к чему.
– О чем речь?
– глядя в пол спросил Женя.
– Да неужели же вы сами до сих пор не догадались, о чем речь? Если не догадались, чего же вы так испугались?
– А как не испугаться? Терроризируете меня, преследуете, шагу шагнуть не даете, звоните, теперь врываетесь в квартиру. Вас трое здоровенных мужиков, я один, да впридачу с девушкой. Почему бы мне и не испугаться? Я не крутой, справиться с вами не могу, в милицию позвонить мне не дадите...
– Почему это не дадим? Мы что, бандиты, что ли какие? Звоните пожалуйста, вот ваш телефон. Только что вы им скажете, позвольте вас спросить? Что в вашу квартиру ворвалось трое мужчин? Так мы не ворвались, а вы нам сами открыли. Мы хотим с вами поговорить, только и всего.
– Хотите говорить, так говорите, - проворчал Женя, бросая на меня мимолетный взгляд. Я поняла, что ему очень неприятно мое присутствие в такой момент.
– Говорить стану без предисловий, Евгений Николаевич. Они нам ни к чему. Сейчас войдет одна дама, а эти ребятишки наоборот выйдут и покараулят около двери. А ваша девушка пусть останется, ей будет очень полезно послушать этот разговор. Дама задаст вам несколько несложных вопросов, требующих вполне конкретных ответов. Идите за ней, ребята!
Мордовороты вышли, и вскоре в квартиру вошла женщина лет сорока пяти, высокая, бледная, в длинном сером пальто с распущенными волосами.
– Здравствуй, Прокофьев, - сказала она. Женя долго вглядывался в нее, а потом вдруг узнал и побледнел как смерть.
– Вот теперь вижу, узнал... Узнал...
– Узнал, и что с того?
– едва шевелил губами Женя.
– Расскажи, Евгений в подробностях, как вы отпраздновали день рождения твоего дружка Эдуарда Григорянца в августе девяносто первого года, незадолго до всем известного путча?