– Нормально отпраздновали, - ответил Женя, ещё раз бросив какой-то странный взгляд на меня.
– Выпили, посидели...

– Сына моего Алешку убили..., - вдруг добавила женщина и сделала резкий шаг по направлению к нему, сбив на своем пути стул.
– Слушай ты, шакал, запомни, мне известно все. Доподлинно известно, что Григорянц на месте преступления был, доподлинно... Так что, ты хочешь сказать, что вы с Левушкиным ждали его у него дома, пока он на лесной тропинке убивал Алексея? Так дело было?
– спросила она, садясь перед Евгением на кресло.

– Нет...

– А как?!!! Сейчас сюда и Григорянца доставят, и Левушкина, и мы их спросим, как дело было. Учти, шакаленок, тут люди серьезные собрались и порядочные к тому же. Как следователя Курбыко их не купишь... Тобой на сей раз занялись основательно. Говори, сволочь, как было, а то мы с тобой по другому поговорим...

– Никак не было. Я ничего не знаю. Мы сидели у Эдика, потом напились и там же заснули. Вот и все... Нас всех вызывал следователь Курбыко, а потом вызовы прекратились. Мы ни в чем не виноваты... А тот, кто убил, сидит...

– Уже не сидит, хоть и не убивал. Загнулся он в тюрьме от чахотки... И ты об этом, наверняка, знаешь, до сих пор же ваша образцово показательная семья там, на дачке, на свежем воздухе свой летний отдых проводит. А у Шилкина, кстати, тоже мать была, кстати, инвалид первой группы. И он был её единственным кормильцем. Выпивал, правда, и безобразил порой, это его и подвело. Но за это девять лет строгого режима не дают, Прокофьев... Он умер в заключении, мать умерла чуть ли не с голоду. Как вам такие дела? По душе?

– Мне это не по душе, но суд доказал его вину..., - бормотал Женя.

– Продажный следователь Курбыко сумел представить суду доказательства вины Шилкина и Чугаева, судья толком не разобрался и влепил им по полной катушке. А кто за них хлопотать станет, за полуграмотных нищих сельских пьяниц, адвокат, что ли? Адвокат Григорянц, кстати, и похлопотал. Тугим своим кошелечком, чтобы сынка своего отмазать от большого срока и вечного позора...

– Это лишь ваши измышления, - еле слышно проговорил Женя.

– Скажи еще, что я сумасшедшая, - сузила глаза женщина.
– Лечилась же в Кащенко, что правда, то правда... Там я тоже насмотрелась на гуманизм нашего общества, много могла бы чего порассказать, только некогда... Вот девушка сидит, - показала она на меня.
– Любите, наверное, вашего дружочка. Представьте себе, выйдете за него замуж, родится у вас сыночек...
– Тут она резко встала, вытащила из кармана фотографию и сунула её мне буквально в лицо. На ней был изображен мальчик лет двух, голенький, в одних трусиках и в кепочке. Волосики светленькие, кудрявенькие...
– Вот он, девушка, мой Алешка. Так ваш дружочек и его кореша забили его ногами, а потом прирезали ножом. А потом кто-то насмерть задавил моего мужа, когда он сам хотел добиться правды... Ну как, хотели бы вы, чтобы с вами так поступили?

– Нет, - прошептала я.

– А вот они сделали это. Сделали! Смотри в глаза, Прокофьев, в глаза!!!
– Она вырвала фотографию у меня и сунула её в нос Жене.
– Ну!!!

И по его реакции я поняла, что он причастен к этому делу, поняла, что все, что она говорит - правда...

– Отвечай, сволочь, - вмешался и мужчина.
– Отвечай по-хорошему, пока я своих друзей не пригласил. Они умеют бить не хуже твоих, уверяю тебя. Все равно расколешься, щенок... Поздно бы только не было.

Но Женя не сдавался. Он повторял одно - не виноват, ничего не знаю...

И тогда он позвал тех двоих. Они в угрожающей позе встали рядом с ним.

А женщина вдруг сказала:

– Не надо здесь. В другом месте. Поехали, Прокофьев.

И тут он закричал:

– Не надо увозить меня! Были, были мы там, были!!! Только я не убивал, это, это...

– Кто?
– процедила женщина.

– Я не знаю, кто именно..., - опустил глаза Женя.
– Я был сильно пьян, я ничего не помню...

– Значит, возможно, и ты?

– Я не знаю!!! Говорю честно, не знаю!!!

Женщина и мужчина переглянулись.

– А я-то все же полагала, что это сделал Григорянц, - сказала она задумчиво.
– А выходит, что это, возможно, и ты...

– Возможно, но я не помню!!!
– буквально голосил Женя.

– Одевайся, - приказала женщина, и он стал одеваться. Покорно, словно зомбированный.

– Так-то вот, девушка красивая, - сказала мне женщина.
– Такие вот дела порой происходят на этой грешной земле...