– Организация космического прикрытия - именно то, чем я занимался, генерал, - ответил я сквозь зубы.

– Вы распыляли силы, Брим, - возразила она.

– Ровно в той степени, в какой я считал это нужным, - сказал я, с трудом удерживая себя в руках.
– Если вы еще не забыли, генерал, вы вообще не предусмотрели никакого прикрытия для сил, атаковавших резервную цель, ни эсминцев, ни штурмовиков. Если бы я не сделал того, что сделал, эта часть операции наверняка провалилась бы.

– Вы лишили основную часть моей операции тех кораблей, которые могли бы переломить ход боя, - прорычала она.
– Совершенно ясно, что я сделала все, что было в моих силах, для успеха операции - только для того, чтобы ваш саботаж сорвал ее.

Она явно исполняла старательно подготовленный спектакль, и так же явно записывала его. По спине у меня пробежал неприятный холодок. Вот на основе таких заявлений выносятся приговоры военно-полевых судов.

– Генерал, - осторожно произнес я.
– Мне представляется, вы сейчас не в состоянии поддерживать разумный разговор.

– Так уж не в состоянии, подлый трус?

– Абсолютно, генерал, - отвечал я.
– Я не большой знаток по части психологии, но в настоящий момент вы явно не в состоянии ни вести себя нормально, ни мыслить логически. После того как вы отдохнете и более детально ознакомитесь с результатами операции, я готов буду принять ваши извинения - как профессиональные, так и личные.

Глаза у Трахфорд вдруг сделались огромными как тарелки от ярости.

– Извинения?
– прошипела она сквозь зубы.
– Ты поплатишься у меня за это карьерой, Брим - если не головой!

Дисплей мигнул и погас.

***

В изрядной мере благодаря помощи невозмутимого Дженнингса мне удалось-таки посадить "Монтрояль" на озеро Манчестер, сделав всего-то три "козла" (впрочем, кто считал?), и даже благополучно ошвартовать его у одного из лабораторных пирсов, отделавшись одной-единственной вмятиной на корпусе. Выключив генераторы, я отправил экипаж незадачливого TG-39 обратно на орбитальный форт 19, а также назначил Дженнингса временно исполняющим обязанности капитана "Монтрояля" до тех пор, пока руководство транспортных операций не назначит ему на смену пару профессиональных рулевых. Только после этого я бросился в центр связи узнать свежие новости из Аталанты.

Я не узнал ничего хорошего. И Барбюс, и Уильямс сообщали, что облачники висят в небе практически без перерыва и что город горит - равно как большая часть наземных сооружений базы. Экипажи "Звездных Огней" и "Непокорных" Ла-Салля сбили немало вражеских машин, однако число исправных кораблей быстро уменьшалось. Тому Карпентеру, старшему технику базы, пришлось поднимать со дна сбитые и затонувшие суда, чтобы использовать их на запчасти для последних способных подняться в космос кораблей. И без надлежащего прикрытия следующий же конвой на Гонтор разнесут в клочки - в этом можно было даже не сомневаться. Только Делакруа и его "Желтая птица" продолжали доставлять припасы практически блокированной космической крепости. Из докладов Уильямса следовало, что если не предпринять что-то в самое ближайшее время, та часть операции "Сапфир", что была связана с Гонтором, могла оказаться под серьезной угрозой.

И тут еще эта белокурая швабра Трахфорд выбирает момент, чтобы обвинить меня в провале ее операции!

Матерь Вута!

Хорошо еще, хоть Клавдия была пока жива и здорова (по крайней мере по состоянию на восемь метациклов назад, когда Барбюс отсылал свой доклад). Поскольку дом ее накануне разбомбили, она жила теперь на базе; Нестерио переехал вместе с ней. Вот уж не знаю почему, но я даже завидовал тому, что он спит в той самой кровати, в которой мы с Клавдией совсем недавно поклялись в вечной любви... Надо же, что делают с мужской логикой гормоны. Нужно было как можно скорее возвращаться в Аталанту! Но сначала нужно было сделать все, что возможно, для улучшения положения Аталанты здесь, в Авалоне. Я покосился на свой хроноиндикатор - середина ночной вахты. Все, кого мне необходимо было увидеть, спали. Впрочем - спасибо Молдингу! Уоттерс и ее команда готовы были обеспечить мне перелет в Авалон этим же утром.

Я сменил белье и носки, а потом отправился в общежитие командированных офицеров. Дежурный за стойкой регистрации протянул мне небольшой конверт, добавив, что письмо пришло мне еще днем. Нахмурившись, я написал записку Уоттерс с просьбой быть готовой к отлету утром, потом распечатал конверт. Из него выпал листок пластика, покрытый хорошо знакомым мне почерком:

Эй, шкипер!

До меня дошло, что вы здесь, на Протее. Надо же, какое совпадение: я тоже! Почему бы нам не встретиться ? Если мне не изменяет память, за вами выпивка - не я ли в конце концов платила yamshchiky за ту поездку на содескийской troika? Позвоните мне на борт моего нового "невидимки", К.И.Ф. "Нарвал". Сегодня или никогда: я улетаю утром; не сомневаюсь, что и вы тоже. Офицерский клуб открыт круглосуточно, а меня терзает жажда.

Надя Труссо.

Я ухмыльнулся: надо же, как тесна галактика! После сегодняшнего дня мне просто необходимо было взбодриться, а я знал на свете не так уж много людей, способных помочь мне в этом! Много лет назад, еще до войны - в смысле, этой войны, - она служила моим старпомом на самом первом К.И.Ф. "Звездный Огонь" и зарекомендовала себя великолепным рулевым, способным выполнять тысячу дел с веселой готовностью градгроутского святого. К тому же с ней вообще было легко, как на службе, так и вне ее. У нас с ней сложились тогда особые отношения, и мне не раз и не два стоило больших усилий сохранить их в чисто профессиональном русле. Впрочем, вплоть до сегодняшнего дня она продолжала звать меня "шкипером", а я ее "старпомом".

Когда ее назначили капитаном "невидимки", К.И.Ф. "Норд", мы позволили нашим отношениям зайти чуть дальше, хотя Леди Удача не отпустила нам ничего, кроме нескольких - пусть и довольно страстных - объятий. Я невольно усмехнулся, вспомнив пресловутую troika. На короткое мгновение мы действительно соединились тогда.., пока содескийская тайная полиция не застукала нас как пару распутных детишек! Впрочем, это уже совсем другая история...

Я вернулся в свой номер и умылся, потом позвонил на "Нарвал" и попал на какого-то совсем еще юного дневального - не иначе только-только из кадетской школы. Несколько мгновений его лицо таращило на меня глаза с дисплея, потом он пожелал знать, по какому это праву я беспокою его шкипера. Я не винил его в этом: метацикл был и впрямь поздний, а никаких знаков различия на моем халате, разумеется, не имелось.