Понимал ли это профессор Орт, а если понимал, то как мог обречь на бесплодное старение полных сил и энтузиазма молодых людей - элиту бывшего Космополиса?

По еще соблюдаемой традиции астронавты каждое утро приходили в конференц-зал (когда-то здесь был Мемориальный отсек), обменивались новостями, причем выяснялось, за редким исключением, что в точном значении этого слова новостей нет, а есть прогнозы, мнения, соображения... Да и они начинали повторяться. Зачастую не представляло труда угадать, что произнесет очередной оратор. Лишь Эрро и Орена обычно рассказывали о своих действительно новых изысканиях, однако не находили отклика у остальных...

Затем все разбредались по "коттеджам", которые, как и прочие изыски психологов, нуждались в приставке "псевдо".

Тяга к общению заметно убавилась. Не вызывали былого азарта интеллектуальные игры, которым еще год назад предавались с упоением. После нескольких бурных ссор совершенно прекратились диспуты. У большинства наступил нервный спад, появилось безразличие к обязанностям: их искусственность, прежде почти никем не осознаваемая, стала вдруг до отвращения очевидной.

Орена и Эрро не разделяли общего уныния. Но Орене это давалось благодаря вошедшему в привычку жесткому самоконтролю, а Эрро был занят монографией и ни на что другое, казалось, не обращал внимания.

– Вы счастливчик, - однажды сказала ему Орена.
– Вам можно позавидовать.

Она не подозревала, что именно так думает о ней Фан-Орт...

Наморщив рахитичный лоб и глядя на Орену снизу вверх, Эрро убежденно ответил:

– Мы все счастливчики.

– Так уж и все! Разве вы не видите, какими скучными и угрюмыми мы стали? Почти не разговариваем друг с другом. " Да нет", "здравствуйте - до свидания", таково наше общение.

– А ведь для меня это новость...
– озадаченно проговорил Эрро.
– Признаться, я ничего не замечал.

– Вы вообще ничего не замечаете, кроме своей науки, - упрекнула Орена.

– Не скажите. Вашу симпатию к Фан-Орту заметил даже я.

Девушка вспыхнула.

– Неужели даже вы? Только не думайте о нас плохо, мы с ним просто друзья и...

– А я и не думаю ничего плохого, - улыбнулся Эрро.
– Напротив, радуюсь, глядя на вас. Вы назвали меня счастливчиком. Да, я счастлив своей работой. Однако для полноты счастья этого мало. И не вы мне, а я вам должен позавидовать. Вот где истинное счастье!

– Все не так просто, - призналась Орена.
– Порой мне бывает страшно... Не за себя, за него. Он томится от безделья, однако заняться чем-нибудь полезным не хочет. Меня не слушает, упрямства и самомнения ему не занимать. Чуть что не по нраву, замыкается в себе.

– Вы же его любите?

– Да, очень. Но как помочь, не представляю. Посоветуйте, а?

– Боюсь, мой совет покажется вам банальным, - покачал головой Эрро.
– Таков он и есть, ничего лучшего не предложишь. Будьте терпеливы и внимательны, не жалейте тепла. Фан-Орт незаурядная, очень сложная и контрастная личность. В нем избыток силы и, как ни парадоксально, бессилия. А это ведь антагонистическое противоречие! Оно и определяет его характер...

– Несчастливый характер, - вздохнула Орена.
– Только Фан в этом не виноват. Таким его сделал отец, профессор Орт.

Эрро нахмурился.

– Я знаю, - сказал он.
– И поверьте, у меня есть основания сочувствовать вам. Утешения здесь не помогут. Но разве счастье бывает безмятежным? Если да, то недолго... Обычно за него приходится бороться. Впрочем, я опять изрекаю сплошные банальности...

– Тем не менее, спасибо вам за них, - поблагодарила Орена.
– Вот уж не думала, что смогу перед кем-либо исповедаться... Вы необыкновенный человек! Я постараюсь следовать вашему совету.

Эрро покраснел.

– Необыкновенный... Не смейтесь надо мной, Орена. Думаете, я не знаю, что вы обо мне думаете? Рахитичный уродец, по загадочной причине затесавшийся в сообщество гармонически развитых молодых людей!

– Никогда я так не думала, - возмутилась Орена.
– Возможно, если бы не Фан...

– Вот видите, и я не лишен комплексов, - смущенно проговорил Эрро.
– Что же касается общего уныния... Вскоре ему придет конец.

– Чтобы утверждать это, нужно быть оракулом.

– Вряд ли я им когда-нибудь стану. Но как астрофизик, могу сделать прогноз: нас ожидают перемены.

– Расскажите подробнее!
– взмолилась Орена.

– Выдумывает книжный червь, - отмахнулся Фан-Орт, когда Орена поделилась с ним новостью.

Однако через месяц на экранах светозаров стала видна едва уловимая искорка. С каждым днем яркостная отметка увеличивалась в диаметре, превратилась сначала в сверкающее пятнышко, затем в световой диск.

Впервые за годы раздалось жужжание сигнального зуммера, начали пульсировать предупредительные сигнальные лампы. Голос автоматического информатора предупредил: