– Кто?

– Коммачо, кто же еще?

– Возможно, кстати, - встревожилась Марина, - что на самом деле Адольфо проигрывает. Но боится радистов Рамона и уверяет в эфире, будто все идет гладко и по заранее намеченному плану.

– Это не я сказал, а ты! И совершенно правильно сказала!

– Что же делать?

– Надеяться. Что Адольфо не врет. И ждать, пока подойдут его ублюдки, вооруженные мачете.

– Несправедливо, - засмеялась Марина.
– Армия Коммачо совсем неплохо оснащена.

– Ублюдок есть ублюдок. И военного таланта ему не вложишь.

– Довольно браниться. Я хочу поговорить с толком и пользой. Итак: мы дожидаемся Адольфо?

– Конечно. Больше ничего не остается.

– Почему?

– Располагая нашими возможностями, я могу держать нынешнюю позицию, отбрасывать нападающих, ждать подкрепления. А совершать бросок сквозь кишащие неприятельскими полками джунгли - уволь. Я своим солдатам не палач.

– Это известно, - промолвила Марина потеплевшим голосом.
– Если Коммачо и впрямь собрал большие силы, если он добился всенародной поддержки - тем лучше...

– Тогда мы вместе пересечем джунгли, постучимся в дверь к Эрнесто Рамону и отвинтим его коммунистическую башку. Но боюсь, по сей части возникнет большое соперничество. Каждому захочется хоть чуточку, а приложить руку...

– Хочешь поесть?
– неожиданно спросила Марина.

– Конечно!
– просиял Фрост.

Он обнял Марину за талию, повел к палатке повара. Бросил через правое плечо прощальный взгляд на окончательно уходивший под воду транспорт.

Глава двадцать первая

Атака была совершенно дикарской.

Правда, хорошо подготовленной и организованной, однако безрассудной, лобовой, убийственной для самих нападающих. Фрост резонно предположил, что рамоновских людей обучали не только фиделевские, но и русские военные советники.

Только русские, обладающие огромными резервами мужского населения, имеют привычку слать войска на верную погибель, буквально заваливая противника трупами собственных солдат, заставляя неприятеля захлебываться и тонуть в их льющейся потоками крови. Обычное среднее соотношение потерь - и в победоносных, и в позорно проигранных войнах, затевавшихся СССР: пять русских на одного немца/поляка/финна/японца - ненужное зачеркнуть...

Наемники держали оборону с достаточным хладнокровием, но все же начинали выбиваться из сил. Волна за волной шли атакующие, спотыкаясь о тела погибших товарищей, сами становились мертвецами, и уже о них самих спотыкалась новая волна, свежая цепь... Казалось, этому не будет ни конца, ни краю.

Но часа полтора спустя наступательный порыв коммунистов иссяк.

Новое радиосообщение от Коммачо. Теперь, сказала Марина, повстанцы находятся в двенадцати часах марша, но преодолевают жестокое сопротивление.

Тактика Эрнесто Рамона прояснялась.

Диктатор попросту опасался встречного продвижения десантников, которого сам Генри Фрост и не собирался затевать. И коммунисты любой ценой стремились приковать высадившуюся армию возмездия к берегу, продержать, покуда не разделаются с партизанами, а потом обрушиться на Фроста всеми наличными полками и батальонами.

В два часа вконец изможденный Фрост свалился и уснул, передав командование Дэвидсону и Тиммонсу.

– Ежели что из ряда вон выходящее стрясется - сразу же будите!
– успел распорядиться он и немедленно захрапел...

Черный циферблат "Омеги" показывал восемь. Фрост потер ладонью вспотевший лоб, приподнялся на локте, окинул пляж полуосмысленным взглядом. Прямо декорация к фильму о второй мировой! Снующие солдаты, застывшие танки, повсюду торчат пулеметные стволы, пирамидами высятся винтовки. Саперные лопаты мелькают там и сям: наемники роют себе новые окопы, в расчете на атаку уже не с моря, а со стороны тропических лесов... Правильно делают, подумал Фрост.

Он опять провел по лицу рукой. Н-да, щетинка на щеках отросла знатная! Побриться все-таки следует, нужно поддерживать внушительный образ - иначе недолго и авторитет растерять, невзирая на чудеса проявленной храбрости.

– Э-эй! Марина.

– Я принесла тебе кофе, соня беспардонный. Держи чашку, да смотри, не пролей: полнехонька.

Поблизости затрещала, засвистела разрядами статики пробудившаяся радиостанция:

– Это Адольфо! Погоди, я сейчас вернусь!

Фрост поглядел на женщину, сделал первый глоток. Состроил одобрительную гримасу, ибо кофе оказался отменным. Допил чашку до дна.

– Si, Adolpho?
– донеслось из палатки. Фрост невольно сморщился. Намеренно и смачно сплюнул на песок.