Закончив, он положил руку на плечо Рапсодии.

–  Ладно, - пробурчал он, и хотя его голос звучал грубовато, но в нем угадывалась доброта.
– Хватит плакать. Оставь это на потом, а то мои уши не выдерживают такой нагрузки. Будем считать, что ты ответила на мой вопрос "нет". Но зачем ты решилась на столь дурацкое похищение?
– Он опустил руки в лохань и начал пригоршнями поливать торчавшие из воды плечи Рапсодии.

Перед глазами у Рапсодии немного прояснилось, и она смогла рассмотреть купавшего ее мужчину. В некотором смысле Анборн показался ей похожим на эту скромную хижину, лишенную украшений. Продолжая всхлипывать, она молча наблюдала, как он вычерпывает куски ее отслоившейся мертвой кожи и швыряет их на грязный пол. Затем Анборн взял ее за плечи и приподнял - так поступает мать, когда купает маленького ребенка, и сама Рапсодия именно так обходилась с детьми ф'дора у ревущего камина Элендры.

Некоторое время Рапсодия еще продолжала дрожать, а потом, немного успокоившись, попыталась рассказать ему о своем плане и о том, как все произошло. Постепенно ее голос становился спокойнее, она почти перестала всхлипывать. Когда к пальцам вернулась чувствительность, она провела ладонями по рукам и ногам, и на лице у нее вновь появилось отчаяние: новые куски кожи отслаивались, оставляя кровоточащие раны.

Наконец, когда кожа перестала слезать, Анборн стряхнул воду с рук и серьезно посмотрел на Рапсодию.

–  Ты поклялась в верности Ллаурону?
– спросил он.

–  Нет, - покачала головой Рапсодия.
– Но он многому меня научил. И я старалась следовать по пути, который он для меня наметил.

Анборн презрительно фыркнул.

–  Послушай меня. Вот первое правило: когда ты кому-то поклялась в верности, следуй его указаниям до самого конца, пока тебя не остановит смерть. Ты меня понимаешь?

–  Да, - раздраженно кивнула Рапсодия.
– Но к чему вы клоните?

–  Второе правило, - продолжал Анборн, - состоит в следующем: если ты не приносишь клятвы верности, то никому ничего не должна и тебе следует избегать ситуаций, опасных для твоей жизни, разве что ты рассчитываешь получить что-то для себя лично. Ты смотрела в лицо насилию, могла получить серьезные ранения, потерять руки или ноги, могла погибнуть ради того, кому даже не принесла клятву верности. Это глупо, мисс. Ты ничего не должна Ллаурону.

–  Вы не понимаете, - ответила она, дрожа под его взглядом - то ли из-за презрения, которое появилось в его глазах, то ли из-за того, что вода быстро остывала.
– Ллаурон не отдавал мне приказа увести гладиатора. Я сама решила собрать детей ф'дора.

–  Хорошее дело, если бы я знал об их существовании, то сам прикончил бы их без малейших колебаний. Более того, именно так я и намерен поступить.

Он встал, направился в угол, где сложил свои вещи, и вытащил из ножен огромный блестящий меч. Рапсодия с ужасом смотрела, как он идет к двери с искаженным от ненависти лицом.

Она попыталась вылезти из лохани, чтобы остановить его, но ноги отказались ей повиноваться. Охваченная отчаянием, она позвала его, воспользовавшись своим искусством Дающей Имя.

–  Анборн ап Гвиллиам, остановись, - приказала она. Воздух в комнате застыл, стало теплее, а Анборн замер на месте, спиной к Рапсодии. Она видела, как напряжены его плечи, слышала его тяжелое дыхание.
– Вы не причините ему вреда, Анборн. Он под моей защитой.

–  В самом деле?
– презрительно усмехнулся генерал, однако же не решился взглянуть ей в глаза.
– А кто защитит тебя, Рапсодия? Ты не в силах постоять за себя, не слишком удобное положение, когда имеешь дело с такими людьми, как я.
– В его голосе слышалась угроза.

–  Меня защитите вы, Анборн, - ответила Рапсодия, в голосе которой слышалось смирение и уважение.
– Вы станете моим защитником, поскольку вы благородный человек. У вас не было никаких оснований уходить в холодную ночь, когда вы услышали Призыв Кузенов, но вы спасли меня.

Его плечи слегка расслабились, но он сохранял неподвижность.

–  На то есть свои причины, - коротко ответил он.
– Я дал клятву, но у меня нет никаких обязательств по отношению к этому ублюдку. Или к тебе.

–  Кузены могут быть самыми разными, Анборн, - мягко возразила Рапсодия.
– Их можно встретить в самом неожиданном месте, а некоторые из них даже бывают Певицами. Среди них попадаются не слишком высокие, даже слабые.
– Она отпустила Анборна.
– Вы чтите Маквита и древних воинов, как и тех, кто встал в строй сейчас. Иногда величайший подвиг солдата состоит в том, чтобы помочь слабому, и вы это сделали, вы заслуживаете уважения, и я благодарю вас.

"Но сначала, генерал, тебе нужно залечить разрыв в своей душе. Со смертью Гвиллиама ты стал королем солдат, но ты должен найти самого слабого из своих сородичей и защитить его, самого беззащитного из всех, иначе ты недостоин прощенья. И так будет, пока ты не получишь отпущения или умрешь, не удостоившись его".

Анборн медленно повернулся и по-новому посмотрел на Рапсодию. Потом он опустил глаза, словно только сейчас заметил, что она обнажена, вернулся в угол и убрал меч в ножны.

–  Ты одна из Трех, - медленно проговорил он, и, хотя его голос прозвучал утвердительно, Рапсодия понимала, что Анборн не уверен.

–  Да, - ответила она, - и вы исполнили пророчество. И да будет вам даровано прощенье.

"Если ты хочешь залечить разрыв, генерал, охраняй Небо, дабы оно не упало".

Анборн еще раз взглянул на нее, в его глазах уже не было гнева, который слышался в голосе несколько мгновений назад. Он подошел к шкафу и вернулся с грубым одеялом в одной руке и какой-то одеждой в другой, молча протянул ей одеяло и помог встать. Рапсодия завернулась в одеяло, Анборн вытащил ее из остывшей воды и тщательно растер. Потом он отдал Рапсодии шерстяное женское платье зеленого цвета, слишком для нее большое. Все так же молча Анборн вышел из дома.