Феламора рухнула лицом в снег как подкошенная. Таллия связала ей руки за спиной.

–  Карана, с тобой все в порядке? Быстрее, она в любую секунду может очнуться.

Карана села. У нее был изумленный вид. Голова кружилась, но тошнота прошла. Деревья больше не стояли сплошной стеной - иллюзия исчезла. Теперь Таллия и Карана могли идти в любом направлении.

–  Что нам с ней делать?

–  Я знаю, что мы должны сделать, - ответила Карана. Таллия молча подала ей нож.

–  Я сказала "должны сделать", но не "сделаем". Я не могу убить беззащитного человека - даже ее.

Они перевернули Феламору на спину. Та была без сознания, но дышала.

–  Тогда давай оставим ее здесь, - предложила Таллия.
– Заткнем ей рот и завяжем глаза. Это обуздает ее силу.

Так они и поступили, а когда закончили, Феламора начала приходить в себя.

–  Пошли!
– закричала Таллия.

Они пробежали через поляну, подобрали рюкзак Караны и нырнули в лес. Здесь они остановились и оглянулись. Феламора шевелила руками и ногами по-видимому, проверяла веревки, которыми была связана.

Карана помогла Таллии поднять с земли рюкзак. Только сейчас Карана заметила, что ноги у Таллии сильно поранены. При каждом ее шаге на снегу оставалась кровь.

–  Твои бедные ноги!..
– воскликнула Карана.

–  Ужасно болят.

Таллия надела носки и натянула сапоги. Когда она была готова, они пустились бежать. Не успели они уйти далеко, как за спиной раздался крик. Карана похолодела. Феламора беспомощна, и она умирает одна, в мучениях. Карана ощутила смятение, ей стало не по себе. Она остановилась, ей хотелось вернуться.

–  Нет!
– сказала ей Таллия, сжав запястье Караны железной хваткой.

–  Но ей больно. Она ужасно мучается. Я не могу бросить ее умирать в одиночестве.

–  Не смеши меня!
– Таллия сплюнула и потащила Карану за собой.
– Это она тебя зовет. С помощью голоса Феламора создает иллюзии, не менее сильные, чем зрительные. Как только мы окажемся за пределами слышимости, она не сможет причинить тебе вреда.

У Караны был расстроенный вид: она была уверена, что не ответила на отчаянную, искреннюю мольбу о помощи. Но они с Таллией все бежали и бежали, и наконец до них перестали доноситься крики. Но и после этого Карана ощущала своим нутром чувствительницы жалобные призывы. И вдруг все прекратилось. Они были в безопасности.

То и дело увязая, Карана с Таллией шли по заснеженной вересковой пустоши, пока не добрались до утеса, - эту веху ни с чем нельзя было спутать. Они шли по изрезанному оврагами краю весь день, и следующий тоже. Когда они увидели перед собой горную тропинку, уже стемнело. Однако Карана продолжала идти вперед. Беспокоясь за Лиана, она рысью спускалась по опасной тропе.

–  Подожди!
– крикнула Таллия.
– Это безумие! Ты же разобьешься.

–  Я нужна Лиану.

–  Но не в разбитом виде, дурочка!

Карана остановилась и подождала. Грудь ее тяжело вздымалась. Таллия догнала Карану, и они пошли помедленнее. Добравшись до подножия утеса, Карана снова понеслась опрометью, а Таллия тащилась за ней без единой жалобы, хотя ноги у нее ужасно болели. Около полуночи они были в Готриме.

В поместье светилось лишь одно окно - слабый свет пробивался сквозь ставни в кабинете Караны, где старый Рахис вел записи в бухгалтерском гроссбухе. Двери были заперты, так что Карана постучала дважды, потом еще раз, а затем - трижды - она всегда так стучала в дверь.

Ставень приоткрылся.

–  Карана!
– прохрипел старик.
– Это действительно ты?

–  Это я, - ответила она.
– Целая и невредимая.
– Она вскочила на подоконник и легко спрыгнула на пол.
– И Таллия тоже вернулась.

Рахис проковылял к своему креслу и снова плюхнулся в него.

–  Это просто сон, - сказал он.
– После хайта и новостей из Каркарона...

–  Новости были неверными. Как хорошо быть дома!
– Она помогла Таллии влезть в окно, после чего та со стонами упала на пол.

–  О Таллия, - виновато произнесла Карана, - я совсем забыла о твоих бедных ногах.
– Наклонившись, она стала расшнуровывать ей сапоги.
– У нас есть горячая вода, Рахис?

–  В кухне на огне стоит котел, - ответил Рахис и вышел. Носки Таллии присохли к ее окровавленным ногам, и их пришлось отмачивать. Раны были неглубокие, но болезненные. Карана хихикнула, когда накладывала на раны мазь и перевязывала ноги Таллии.

–  Не вижу тут ничего смешного, - мрачно заметила Таллия.