Наконец, они вернулись к машине. Когда Юрий Власович укладывал кули на заднее сиденье, Гога спросил:

– Ты зачем затылок лысый?

У Юрия Власовича на затылке была широкая безволосая полоса, похожая на пергаментную заплатку.

– Ракета на старте взорвалась, я в магазин мимо шел, - доходчиво объяснил Юрий Власович.

– Вай-вай!
– сказал Гога и назвал свой адрес.

"Дорога туда-обратно шестьдесят, - сладко планировал доходы счетчик, плюс тысяч пятнадцать за советчика, да столько же за носильщика. Итого девяносто, как минимум, а то и все сто..."

– Надо жене к лету тоже платье справить, - размечтался вслух Юрий Власович.

– У меня "Мерседес" в Гантиади, - хвастанул в ответ Гога.

Они подъехали к пятиэтажке. Гога отсчитал пять "десяток".

– Малова-то, - разочаровался Юрий Власович.

– Дарагой, - глазки у Гоги забегали, - сам смотрел сколько я тратил! На хлэб самый чуть-чуть остался, крэдит лэзть будем...

"Ну что, моя радость, - обратился к машине Юрий Власович по уходу по-кавказски щедрого Гоги, - развели нас. Хотя пятьдесят тысяч тоже на дороге не валяются. Два кило колбасы мне или полбака бензина тебе. Что будем брать?"

Съезжая под уклон на нейтралке, машина старчески прошелестела колесами: "Колбасу!"

САЛОННЫЕ СТРАСТИ

Костя Окладников такой журналист, что телезрителя не в бровь, а в глаз норовит задеть за живое. В каждом материале достает любезного так, что тот лишь головой мотает у "ящика", во, дескать, дает Костя стране телеугля. Как-то в КПЗ остриженный наголо, в замызганной майке блатнечком пел в телекамеру: "Сижу на нарах как король на именинах". Делал передачу об этом заведении.

Другой раз по шею вылез посреди дороги из канализационного колодца и давай костерить в хвост и в гриву ремонтников: не закрывают люки, создают аварийные ситуации. Так вошел в обличительный образ, что, забывшись, топнул ногой: хватит! натерпелись! пора прекращать безобразие! Нога сорвалась со скобы и Костя улетел в канализационную преисподнею вместе с образом. Но и перебинтованный закончил репортаж. И тоже с прибамбасом - атлантом держал крышку люка над головой.

Нина Рябушина была не хуже Кости молодой журналист, а работала по-старинке, без наворотов.

– Придумай что-нибудь интересненькое?
– ворчал главный редактор. Телезрителя надо каждый день по мозгам долбать! Тогда и рейтинг повысится, от рекламы отбоя не будет.

Нина пораскинула умишком и придумала сделать репортаж с кондукторской сумкой на шее.

На конечной остановке вошла с оператором в пустой автобус, предъявила документы и получила шум и гам. В ответ на просьбу дать на три минутки сумку с билетами, тетя кондуктор раскричалась как резанная:

– Делать вам в телевизоре нечего! А вдруг выручка пропадет?! С кровью ее по крупицам вырываешь! Не дам сумку!

Нина начала разряжать накал ситуации, мол, если на то пошло, она может и с пустой сумкой поработать, а за билеты дать расписку.

И пусть водитель двери плотнее захлопнет.

Кондуктор зло выгребла деньги, забрала рулон с билетами и ушла на переднюю площадку с видом: нате! подавитесь!

Нина с сумкой на шее и оператором перед глазами разместились на задней площадке.

– Лет двадцать назад, - начала она, - еще при социализме, кондуктора вымерли из автобусов, как доисторические мамонты. На их смену в салонах появились кассы. Бросил пятачок, крутнул ручку, оторвал билетик. Однако и кассы со временем уступили место более экономичным компостерам. Жизнь шла вперед и вдруг армия сборщиков транспортной дани, армия бойцов с рулонами билетов вновь решительно заняла движущиеся плацдармы автобусов, троллейбусов и трамваев. Требовательно полетело в уши пассажиров: покупайте билеты! покупайте билеты! А никто не хочет. Мало того, что племя зайцев расплодилось, как саранча, новые зайцы такие волки - горло кондуктору перегрызут, только бы не платить. Какие помои злобы, угроз обрушиваются ежедневно на голову кондуктора. Будто он виноват в задержках зарплаты, безработице и высоких ценах. А ведь кондуктор, господа, тоже человек. Он тоже существует по принципу: хочешь жить - умей вертеться.

На этом Нина Рябушина закончила монолог.

– Готова дочь попова!
– опустил камеру оператор. Но вдруг глаза его полезли на лоб в испуганном темпе, он ломанулся в закрытые двери.

За спиной у Нины раздался угрожающий топот.

Нина обернулась - свят! свят! свят!
– вся в слезах, с разматывающимся рулоном билетов летела на нее кондуктор.

"Сумасшедшая!" - остолбенела Нина вместо того, чтобы следом за оператором рваться наружу.

– Доченька!
– упала ей на грудь кондуктор.

– Отдам! Сейчас отдам!
– хотела сорвать с себя сумку Нина. Ку да там! В кондукторских объятиях пальцем не могла шевельнуть.

– Прости меня, доченька!
– облила Нину слезами кондуктор.
– Прости дуру! Как ты сердечно сказала! Это каторга, а не работа. Я ведь раньше радиомонтажницей была. Первая передовица в цехе. Медаленоска. Уважаемый на всех собраниях человек. А сейчас как собака цепная с утра до вечера гавкаю: приобретайте билеты! предъявите проездные! За что каждый на тебя как на врага народа смотрит! еще и в душу норовит плюнуть. Где с этим зверьем план сделаешь? А ведь дома безработные дети и муж.