– ...Кому это принадлежит?

– Его все равно нет.

– Кому это будет принадлежать?

– Кто первый придет.

Так. Начитанный мальчик. Конан Доила он тоже почитывает. "Обряд дома Месгрейвов", перевод Д. Лившиц. Но цитирует неточно. Надо было: "Тому, кто ушел" и "Тому, кто придет"...

– В каком месяце это было?

– В летнем месяце.

Надо было: "В шестом начиная с первого". Но все равно - очень и очень недурственно. Какая смена подрастает. Конкуренция, Боб Валентиныч, конкуренция! Рынок.

– Где было солнце?

– Над елкой.

– Где была тень?

– Под палкой.

– Сколько надо сделать шагов?

– Десять и десять, а потом еще пять и пять...

– Что мы отдадим за это?

– Все, что у нас есть, все и отдадим. Сэнсею вдруг надоел "Обряд Месгрейвов", а может быть, этот сюжет попросту исчерпал себя, - он вдруг резко поменял тему.

– Голова буйвола, рога его и четыре ноги прошли через окно. Почему же не проходит его хвост?

– Потому что зонтик раскрылся!

– У всех есть родина. Какая родина у тебя?

– Утром я ел рисовую кашу, а на обед будет суп с фрикадельками и блинчики с абрикосовым вареньем.

– Чем мои руки похожи на руки бога?

– Играют на пианино.

– Почему мои ноги напоминают ноги осла?

– У нашего Барсука они разного цвета...

Это были какие-то незнакомые мне тексты.

Или, может быть, он принялся придумывать вопросы сам - такое тоже бывало, хотя и нечасто.

– ...Что надо делать по двенадцать часов в сутки?

– Этот вопрос я по стеночке размажу!

– Что такое Будда?

– Такая специальная палочка.

– Вот как? А что такое чистое тело Дхармы?

Тут пацан вдруг задумался. До сих пор он отвечал, словно блиц-партию разыгрывал, а тут замолчал, насупился и неуверенно проговорил:

– Это грядка. С клубникой...

Сэнсей, кажется, не слушал его больше. Он быстро спросил:

– Его слуги - Шакьямуни и Майтрея. Кто он такой?

– Гражданин города Петербурга, страшный дурак Юрий Бандаленский! А слуги его - заметчики, потому что все замечают.

Тут у родителя за пазухой заверещал мобильник. Родитель его выхватил, как Джеймс Бонд выхватывает свою "беретту" из наплечной кобуры, а сам метнулся из кресла вон, к двери, от людей подальше - вести свои дико секретные сверхделовые переговоры. Я отвлекся на него, на характерную его позу: "новый русский разговаривает по мобильному телефону" - аллегорическая фигура начала тысячелетия, сюжет для нового Родена... А когда вернулся к текущим событиям, то обнаружил, что игра в вечер вопросов и ответов прекратилась, они играли теперь в "вечер поэзии":

– ...Дожди в машины так и хлещут, - читал мальчишка с упоением, деревья начало валить. Водители машин трепещут, как бы старух не задавить...

Сэнсей в ответ ему прочитал про кошку, которая "отчасти идет по дороге, отчасти по воздуху плавно летит". А мальчишка ему отбарабанил считалку: "Жили-были три китайца: Як, Як-Цидрак, Як-Цидрак-Цидрак-Цидрони. Жили были три китайки: Цыпа, Цыпа-Дрипа, Цыпа-Дрипа-Лимпомпони. Поженился Як на Цыпе, Як-Цид-рак на Цыпе-Дрипе, Як-Цидрак-Цидрак-Цидрони на Цыпе-Дрипе-Лимпомпони..." А сэнсей с наслаждением преподнес ему свое любимое:

При-ки-бе-ке-жа-ка-ли-ки в и-ки-збу-ку де-ке-ти-ки,

В то-ко-ро-ко-пя-кях зо-ко-ву-кут о-ко-тца-ка:

"Тя-кя-тя-кя, тя-кя-тя-кя, на-ка-ши-ки се-ке-ти-ки

При-ки-та-ка-щи-ки-ли-ки ме-ке-ртве-ке-ца-ка..."

Мальчишка сдался и спросил: "Что это такое?", "А вы сами догадайтесь", - предложил сэнсей. (Спицы так у него и мелькали, пыльно-серая коса вязания свисала аж до самого пола.) Мальчишка несколько секунд думал, сосредоточенно шевеля губами, а потом вдруг весь засиял, как именинник: "Прибежали в избу дети!.."

– Молодца!
– гаркнул сэнсей и поднялся, обеими руками бросивши вязание на стол.
– Все! На сегодня - все. Э-э-э...
– оборотился он к элегантному родителю, и тот немедленно выскочил из кресла.
– Оставьте адрес...
– сказал ему сэнсей.
– Впрочем, зачем? Я знаю ваш адрес... Письменное заключение я пришлю по е-мейлу. Предварительное, разумеется. Следующий сеанс - через пять дней, во вторник, в то же время. И проследите, чтобы мальчик все это время ничего не читал. Любые игры, телевизор, кино, музыка, но - ни единой книжки, пожалуйста. До свидания, сударь. До свидания, Алик. Роберт, будьте добры...