Они быстро вытащили лодку на берег.

– Ну что, ребята, думаете, прибыли?
– поинтересовалась Фелиция.

– Во всяком случае, где-то близко, - отозвался Ричард.
– Полагаю, восхождение будет приятным. По моим подсчетам, до Риса километров тридцать, если двигаться прямо на север. С вершины одного из холмов мы непременно его увидим, ведь эта чертова яма в ширину около двадцати километров. Пока я буду выставлять квадрант по солнцу, вы бы похлопотали насчет обеда.

– Рыба есть, - Марта с гордостью подняла над головой серебристую связку.
– Предоставим Ричарду заниматься его навигационной бодягой, а все остальные - на кухню! Мы с мадам почистим рыбу, а вы наберите кореньев.

Клод и Фелиция послушно отправились выполнять приказание.

В тенистом уголке на опушке леса развели огонь. Рядом журчал чистый ручеек, вырывавшийся из толщи известковых пород и уходящий в болотную трясину, над которой витали тучи желтых бабочек. Спустя четверть часа аппетитный запах защекотал ноздри копателей кореньев.

– Пошли, Клод.
– Фелиция ополоснула в реке сеть с клубнями.
– Этого нам хватит.

Палеонтолог стоял по колено в воде среди высоких камышей и прислушивался.

– Что за странный звук? Может, бобры?

Они побрели к берегу, где оставили свои башмаки. Обе пары были сдвинуты с места.

– Смотри, - сказал Клод, указывая на топкий ил.

– Детские следы!
– воскликнула Фелиция.
– Черт, неужели тут могут быть фирвулаги или ревуны?

Они поспешили к костру со своей добычей и рассказали об увиденном. Мадам настроила свои метафункции, но не обнаружила поблизости присутствия гуманоидов.

– Наверное, какое-то животное, - предположила она.
– Может, медвежонок?

– В раннем плиоцене медведей не было, - возразил Клод.
– Скорее... Впрочем, этот зверь слишком мал, чтобы причинить нам вред.

Подошедший Ричард запихнул в рюкзак карту, блокнот и квадрант.

– Клянусь всеми святыми, кратер где-то неподалеку. Завтра на рассвете, как пить дать, будем на месте.

– Садись, поешь, - сказала Марта.
– Чувствуешь, какой божественный запах! Говорят, лососина - единственная рыба, не уступающая мясу по содержанию жиров и белков.
– Она облизнулась и вдруг, подняв глаза, приглушенно крикнула остальным, сидящим у огня лицом к ней: - Не оборачивайтесь! Сзади вас дикий рамапитек.

– Не смей, Фелиция, - прошептал Клод, видя, как непроизвольно напряглись мышцы спортсменки.
– Это вполне безобидные существа. Можете медленно повернуться.

– У него что-то в руках, - заметила Марта.

Маленькая, покрытая золотисто-коричневой шерстью обезьяна стояла неподалеку меж деревьев; на мордочке застыл страх, смешанный с отчаянной решимостью. Ростом рамапитек был примерно с шестилетнего ребенка; его ступни и кисти поражали своим сходством с человеческими. На вытянутых руках он держал два зеленовато-золотистых шишковатых плода. Под ошеломленными взглядами путешественников мартышка шагнула вперед, положила свою ношу на землю и отступила.

Клод очень осторожно поднялся на ноги. Маленькая обезьяна еще попятилась.

– Ну здравствуйте, миссис... как вас там? Что поделывают муж, детишки? Милости просим к нашему столу. Проголодались небось при такой-то засухе? Фрукты - это хорошо, но одними витаминами сыт не будешь. Мыши, белки да саранча - все перебрались повыше, так ведь? Шли бы и вы за ними.

Клод приблизился и взял подарок рамапитека. Интересно, что это за фрукты? Дыни, а может, папайя? Он отнес их к огню, затем выбрал двух самых больших лососей и завернул их в широкий, как слоновье ухо, лист. Положив рыбу на место плодов, старик вновь уселся у костра.

Самка рамапитека уставилась на сверток. Поразмыслив, протянула руку, дотронулась до сочащейся жиром рыбьей головы и пососала палец. Издав некий воркующий возглас, оттопырила верхнюю губу.

Фелиция улыбнулась в ответ и кинжалом разрезала плод пополам. От желтовато-розовой сочной мякоти исходил такой аромат, что у всех потекли слюнки. Фелиция положила в рот тоненький ломтик.

– Мммм!

Рама удовлетворенно хрюкнула. Затем схватила сверток с печеной рыбой, еще раз вывернула губы в улыбке и скрылась за деревьями.

– Привет Кинг-Конгу!
– крикнула ей вслед девушка.

– Ты посмотри!
– восхитился Ричард.
– Соображает, чертовка!

– А ты думал! Они же наши прямые предки, - заметил Клод и вывалил на землю собранные коренья.

– Они нам прислуживали в Финии, - сообщила Марта.
– Очень милые, чистоплотные существа. Немного застенчивые, правда, но такие отзывчивые, добросовестные.

– Как с ними обращались?
– заинтересовался Клод.
– Как с маленькими людьми?

– Да нет, не совсем. Они спали в хлеву, разделенном на стойла, и питались соломой. По природе они моногамны и живут семьями. Но есть в их общежитиях и одиночки для холостяков. Те, у кого нет детей, работают по двенадцать часов в сутки и домой возвращаются, только чтобы поесть и немного поспать. Матери нянчат малышей до трех лет, затем отдают их "тетям" - пожилым обезьянам, которые ведут себя ну прямо как классные дамы: играют с детишками, заботятся о них, когда родителей нет дома. Родители не очень охотно покидают своих малышей, но велению торквеса они подчиняются неукоснительно. К тому же, как мне объяснили их хозяева, рамапитеки и на воле используют систему наставничества. В результате дети вырастают самостоятельными и вполне приспособленными к жизни. Тану же держат их в повиновении с тех пор, как поселились на этой планете.