ва проскочила в печать - двумя разрозненными выпусками - и

сейчас же подверглась яростным атакам /заступился только

"Новый мир" 1968 года/. Поэтому "Гадкие лебеди" оставались

под запретом 20 лет, "Пикник на обочине" ждал книжной облож

ки 8 /или 10/ лет и вышел вначале искалеченным редакторами,

и снова был "закрыт" особым решением Госкомиздата... Больше

10 лет лежал "в столе" "Град обреченный", "Обитаемый ост

ров" искалечили при редактуре и так он живет до сей поры.

этот печальный перечень можно бы продолжить, но пора вер

нуться к В.Сербиненко.

До сих пор обсуждалась первая часть его статьи, где он

восстает против рационалистического подхода к истории вообще

и против коммунистической утопии в частности. Сколь мне ни

чужда такая позиция, я могу ее понять. Беда его, как мне

представляется, в том, что для него "рационализм" и гуман

ность по определению взаимоисключающие понятия. Стругацкие

же полагают, что гуманность должна сочетаться с разумом, так

же как "вера и мечта" /В.Сербиненко/. Посему критик и отно

сится к писателям как к своим идеологическим противникам, а

в таком споре от подтасовок очень трудно удержаться, ибо

идеолог стремиться опорочить все идеи противника и лишить

его самого внутренней опоры. /На это свойство идеологии 60

лет назад указал К.Маенхейм в работе "Идеология и утопия"/.

По "правилам" такой игры он во второй части статьи приписы

вает Стругацким некий вариант своих собственных воззрений,

чтобы разбить противника окончательно.

Стругацкие обвиняются в искании магического чуда, волшеб

ной всеобщей панацеи. Иными словами - в "вере и мечте". Воп

рос, как это сочетается с "тотальной расчетливостью, критик

улаживает с помощью нескольких силлогизмов, которые я, при

бегая к его же терминологии, назвал бы магическими пассами.

Шаг первый: шуточную сказку-памфлет "Понелельник начинается

в субботу" и очень злой памфлет "Сказку о тройке" критик

обьявляет мистическими произведениями - замечая при том, что

"серьезные" фантасты обладают отличным чувством юмора".

/Крошечная, но показтельная деталь - каывычки у слова "серь

езные". К чему они? Показать, что Стругацкие не серьезные

писатели? А чего ради тогда тратить на них жэнергию и черни

ла?/

Кога я прочел пассаж о мистических сказках, то поначалу

пожал плечами и подумал, что серьезному - без кавычек - кри

тику как-то неприлично не знать азбучную истину: смех несов

местен с черным, готическим напряжением мистицизма, он всег

да побеждает - на карнавале черт напяливает шутовской

колпак. Тут мне и напомнил, что речь идет не о литературе с

ее законами, а об идеологическом штурме с его обычным безза

конием, напомнили таким высказыванием: "Жажда... чуда - это

своего рода "несчастье" рационалистического сознания". Под

разумевается, что если герои сказок рационалисты, мы обязаны

принимать сказочные чудеса всерьез.

Но давайте всерьез разберемся, каков смысл метафоры:

"несчастье рационалистического сознания". Жажду чуда и ожи

дание чуда обычно считают фундаментальной основой веры, ре

лигии - иррационального сознания вообще. Надо ли понимать В.

Сербиненко так что рационализм несчастным путем переходит в

религию? Подобную трактовку можно бы обсуждать; например, в

начале века много говорили о марксизме как религии /А.В.Лу

начарский и другие/ Но очередным ходом доказывается иное:

рационализм провоцирует "идеологи оккультного типа", "ок

культный мистицизм", "теософию и антропософию" - словом,

скатывается к Елене Блаватской. Доказательства? А очень

просто: рационализм существует с античных времен - и "идео

логии окультного типа" с тех же времен; рационализм достига

ет расцвета в ХХ веке - тут же появляются Блаватская и про